Мария Фомальгаут - Продам май (сборник)

День прождал, и ни хрена, ни хренульки, хоть бы дрянь какая по Дороге проехала, а нет. только тут смекнул, чего-то не то, глядь — а Дорога-то встала.

Так-то, ни взад, ни вперед. Вроде как так и была всю жизнь.

Ну, думаю, вообще как-то стало хреноватенько. Так день еще прождал, и хоть бы что. Все, думаю, пропади оно все пропадом…

И в Стену пошел.

Боязно так, будто в бездну прыгнуть хочешь. Три раза к Стене подбегал, три раза замирал, как вкопанный, страшно же, душа в подметки ушла, как же можно, в Стену-то уйти? На четвертый раз не удержался, спотыкнулся, навернулся, в Стену хлопнулся.

И на тебе!

И башкой об Стену.

Больно так.

Тут уже не до страху было, туда, сюда, и так и эдак в нее просачиваюсь, а она меня не просачивает, не пускает.

Обмозговал, дошло до меня, тут не токмо Дорога сдохла, тут и Стена с ней заодно.

Это я все к чему… Это я все кому говорю, не знаю, кому, кто тут есть, кто тут на меня смотрит, кто тут Стеной командует, и дорогой… Только ты про меня запамятовал. Оно, может, и не вспоминал ты про меня, оно, может, вообще не знаешь, что тут под Стеной завелось чего-то, домов понаставило, земличку пахало… Токмо это я так, на всякий случай тебе говорю, что ты про меня запамятовал.

2012 г.

Сейчас уже и не припомню своего детства — затерялось где-то, по бесконечным скитаниям, через звезды, через миры, через галактики, рассыпалось по созвездиям и измерениям. Уже и не помню, каким я был тогда — до галактических битв, до ревоплощений, до того, как опустился на дно опрокинутого мира и достал сердце вселенной.

А ведь надо что-то вспоминать — когда пишешь свою биографию, никак не обойти этот пунктик, у каждого из нас было детство, и уж из каких хочешь закромов памяти, а вынь его да положь…

Было… Да, было, там, на маленькой безымянной планетке, куда брал меня отец — просто потому, что не с кем было меня оставить, а у него там была какая-то работа, за которую платили топливом и едой, и будет с вас, и радуйтесь, у других и того нет, на дворе кризис…

Так вот… эта маленькая планетка… Сам не знаю, почему запала мне в душу именно она, одна из тысяч, хотя были и поинтереснее земли, хотя бы та, где были порталы, или та, где в черных пещерах прятались сны…

А там… там и не было ничего особенного, островок, на котором мы жили, мелкая поросль, какие-то ручеечки, холмики, были островки посреди озер…

Но там-то — среди ручейков, на холмах — и было гнездо.

Нет, не птичье гнездо, из которого так интересно красть яйца, а большое гнездо, какой-то исполинский муравейник, полный диковинных тварей. Выглядели они… как вам сказать… не знаю. Уже не помню, иногда всплывает что-то во сне, какие-то образы, клешни, лапки, пытаюсь ухватить воспоминание — не могу.

Так вот… я играл с ними. Играл, как играют мальчишки, садился на колени, следил за их деловитым копошением, смотрел, как они снуют туда-сюда, по протоптанным дорожкам. Мне нравилось подбирать камни, перекрывать тропочки, смотреть, как они беспомощно тычутся в камень, как ищут обходные пути, сбиваются в кучу, как суетятся, как появляются другие твари — высокие, голенастые — чтобы убрать преграду.

Их было много, все они были разные, эти твари. Теперь вспоминаю — все они были разные. Были блестящие и приземистые, на их гладких спинах играло солнце, были длинные и голенастые, были большие, массивные, эти ползали по своим отдельным дорожкам, а если копнуть землю, можно было вытащить из ямки что-то длинное, узкое, ползающее под землей — помню еще, что эти подземные здорово бились током. Были и совсем крохотные создания, я еле-еле мог различить их, а уж поймать их было совсем сложно, редко удавалось схватить их живыми — и не раздавить в пальцах. И все они были разноцветные — синие, желтые, красные, зеленые, никогда я еще не видел таких ярких цветов…

Помню — играл с ними день-деньской, пока отец делал свою работу, добывал какие-то металлы. Я любил заглядывать в их гнездышки — слепленные из хитроумных смесей, иногда отламывать стенку то одного, то другого гнезда, следить, как они ловко латают разлом. Иногда я бережно переставлял гнездышки с места на место, смотрел, как суетятся крохотные твари, ничего не могут понять…

Я играл с ними. Это был мой мир, мое маленькое царство, еще до того, как у меня появились большие царства и большие миры. Например, я садился возле какого-нибудь гнездышка и вылавливал всех тварей, которые ползли к нему. Рано или поздно они начинали о чем-то догадываться — и переставали ползать в это гнездышко…