Дэвид Вебер - Испытание адом

Он бросил на нее злобный взгляд и коротко кивнул.

– Я не слышу вас, адмирал!

– Так точно, – прохрипел он, побагровев, и наконец выдавил из себя: – Мэм.

– Хорошо, – сказала она чуть менее холодным тоном. Ясно было, что контр-адмирал все еще не собирается уступать по-настоящему. Он попал в плен слишком давно, до битвы при Ханкоке и ее нашумевшей дуэли с Павлом Юнгом. Конечно, люди, прибывшие на Аид позже, могли (а некоторые, по сведениям Хонор, и пытались) просветить его насчет того, с кем он имеет дело, но Стайлз воспринимал все по-своему. Грейсонский флот виделся ему опереточной армией, чем-то вроде сил местной самообороны, а Хонор – захолустным коммодором с нелепыми и неоправданными претензиями. Не представляя себе масштаба таких событий, как битвы у Ельцина или Ханкока, он считал ее притязания на адмиральский чин попросту лживыми. Она, конечно же, все выдумала, только чтобы сохранить за собой командование, которое по праву старшинства должно было перейти к нему. Ну, а ее соратники стали соучастниками обмана. Поначалу Хонор пыталась относиться к нему с сочувствием, полагая, что его не совсем адекватное ситуации поселение объясняется долгим пребыванием в плену, однако вскоре поняла: это не так. Он был слишком самовлюбленным, самонадеянным, упрямым и недалеким, чтобы такая мелочи, как восемь лет заключения, могла оказать на него какое-либо воздействие.

– Итак, адмирал, – продолжила она гораздо спокойнее. – Хотите верьте, хотите нет, но я серьезно обдумала все ваши возражения. Некоторые из них не лишены оснований, и вы безусловно, вправе впоследствии обратиться с соответствующим рапортом к высшему командованию. Однако в настоящее время я являюсь старшим по званию из находящихся на планете офицеров союзных флотов. Согласно и мантикорскому, и грейсонскому Военным кодексам, мне не только дано право, но и предписывается пресечение преступной деятельности и наказание преступников в зоне моей ответственности. Я отношусь к этому абсолютно серьезно, злоупотреблять властью ни в коем случае не собираюсь – однако создание военных трибуналов для рассмотрения преступлений персонала Госбезопасности полностью согласуется с законами и будет осуществлено в пределах моей компетентности.

– При всем моем почтении, адмирал, – нарушил молчание Стайлз, – это решение представляется мне плохо продуманным и крайне опасным.

Тон его был далек от почтительного, но Хонор решила – пока он следит хотя бы за выбором выражений – не обращать на это внимания.

– Я не питаю любви к Госбезопасности. Бог свидетель, я пробыл в плену дольше и претерпел больше, чем вы...

Взгляд Хонор стал ледяным, и Стайлз осекся. Взгляд его упал на омертвевшую половину лица, перебежал на пустой левый рукав, и контр-адмирал шумно закашлялся.

– Хм... не в этом суть. Суть, адмирал Харрингтон, в том, что вы затеваете эти так называемые суды, чтобы от имени Мантикорского альянса расстрелять персонал базы в отместку за дурное обращение с узниками. Месть – она и есть месть, совершается она под видом «трибунала» или в какой-то иной форме. Такое мероприятие неизбежно возымеет негативный пропагандистский эффект, не говоря уже о его юридической сомнительности! Я считаю, что вы, вне зависимости от вашего звания, превышаете свои полномочия, ибо право применять нормы нашего Военного кодекса к иностранным гражданам, пусть их поведение и заслуживает осуждения, более чем спорно!

– В том, что вы так считаете, у меня сомнений нет, – сказала Хонор, умолчав, что, по ее мнению, единственная цель, которую он преследовал, стараясь оспорить ее право на организацию военных судов, заключалась в подрыве ее авторитета. Зародить у подчиненных сомнения в ее праве на командование – вот все, чего он добивался. Сам-то он действительно был уверен, что ей эти суды были нужны исключительно для завоевания популярности у бывших рабов и военнопленных, опираясь на которых она собиралась и дальше узурпировать его полномочия.

– Однако, – продолжила она, – если бы вы дали себе труд ознакомиться с соответствующим меморандумом или, на худой конец, прислушаться к моим словам, вы бы знали, что в мои намерения никоим образом не входит судить граждан Народной Республики, опираясь на наш Военный кодекс.

Стайлз, когда до него дошло, о чем речь, побагровел как помидор. Хонор изобразила на здоровой половине лица морозную улыбку.

– Я собираюсь судить их по их собственным законам.