Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде

«И это при том, что после анализа потерь в американском флоте, в коридорах военных ведомств Великобритании нашлись умники, которые стали на полном серьёзе заявлять о возрождении былого величия Королевского флота, — уже не вслух продолжил адмирал, — полные кретины! Хотя по многим позициям янки уступят. Что уже не плохо».

— Что? — Последний вопрос был адресован вытянувшемуся капитан-лейтенанту.

— Сэр, — тот осторожно доложил, усиленно пытаясь скрыть натянутую улыбку, от чего его лицо скривила странная гримаса, — поступило сообщение от командира 801-й воздушной эскадрильи.

— И?

— Четыре эсминца противника потоплены. На одном наблюдается обширный пожар, там сейчас барражирует вертолёт. На перехват выдвинулся фрегат.

— Хорошо. А что линкор, есть изменения?

— Как поменял курс, — после некоторой паузы продолжил офицер, — так по-прежнему и идёт в южном направлении. Параллельно ему милях в пяти по левому траверсу четыре эсминца и, по видимому, лёгкий крейсер, хотя мы можем ошибаться.

— Да вижу, вижу, снова взглянул на тактический план адмирал, — почти прямо в лапы «Вэндженс». Знаете что! Вы пока не давайте американцам наводку на большой корабль. Сколько нашим парням осталось для выхода на радиус пассивно-активного наведения?

— Вообще-то для выхода на дистанцию 13 километров не меньше трёх, четырёх часов. Уже совсем стемнеет, — ответил кто-то из офицеров.

— И это если «японец» не поменяет курс, — адмирал задумчиво тёр подбородок, — значит так! Один «сорок второй» на сопровождение и слежение за линкором, иначе мы его потеряем до выхода подлодки на дистанцию удара. Пусть наши ребята отработают по нему «СпирФиш». А эти пять эсминцев уже сейчас может атаковать «восемьсот первая».

Над заданным квадратом, высоко в небе уже свистел двумя турбинами самолёт радиолокационного дозора «Sentinel R.1.». Пять операторов входящие в экипаж визуально анализировали поступающую информацию. Правда в зону локации ещё не попали американские корабли, но самолёт, глотающий расстояние на максимальной скорости, вскоре уже смог бы охватить весь район боевых действий. Возможности этой машины теперь были бы весьма урезаны. Тем не менее, это не мешало РЛС самолёта заглядывать под толстую облачность и обеспечивать довольно сносную деталировку изображения, поступающего на экран. Полученные данные передавались по радиоканалу на наземные пункты для обработки и изучения.

Управлять многотонным кораблём это вам не на истребителе гарцевать, там где скорость реакции измеряется секундами, а то и поменьше. И тем не менее, вице-адмирал Ибо Такахаси вовлечённый в тягучую информативность рулей линкора, обширнейших расстояний океана, даже ориентируясь на скорые реакции современных видов оружия, по-прежнему полагался на капризы своей сиюминутной интуиции. И только потом, с запозданием находилось логическое объяснение его поступкам и приказами.

Знаете, во всех армиях (нормальных армиях!) авторитет командира, беспрекословное подчинения его приказам являлось нормой. И главное для командира, отдавая приказ — надо быть полностью в себе уверенным, даже если сомневаешься, даже если приказ в корне неверный. Может быть в какой-нибудь армии сугубо демократической страны, в тепличных условиях, возможно в тылу, например, обсуждение воли командира приемлемо, но только не в бою. Потом конечно можно проводить, так называемый «разбор полётов», искать ошибки и плюсы в решениях командования, но только в редких случаях можно с уверенностью и достоверностью сказать — прав был командир или нет в той или иной ситуации. Это там в теплоте да в уюте хорошо рассуждать: а вот если бы поступить так или эдак, то тогда …. А в бою важно другое — кто-то взял или был наделён ответственностью и принимал решения. Волевые решения! Какие бы ни было. И любое обсуждение приказа на войне чревато… Чревато даже бoльшими потерями, нежели некомпетентное командование или глупый приказ.

Так вот — Ибо Такахаси. Времени для размышлений и осмысления дальнейших манёвров у него было, по большому счёту, завались. Линкор уже полчаса никто не беспокоил, потушили все пожары, боевые расчёты один за другим браво рапортовали о готовности биться и умереть. Можно конечно обратиться к личности человека, попытаться влезть в его миллисекундные метания мыслей, проникнуться бытовыми неудобствами: щипало антисептиками, досаждало лёгкое скользящее ранение в предплечье. После атаки были полностью уничтожены адмиральские помещения, выгорела каюта адмирала, вплоть до средств гигиены и личных вещей, но кто на это станет обращать внимание в боевых условиях? А сколько эмоций вызвала гибель «Конго»?! И невозможность попытаться спасти хоть кого-то. Тогда, казалось, минута промедления будет стоить жизни всему экипажу «Мусаси» и надо срочно менять курс, убраться подальше и быстро из данного квадрата.