Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде

«Намбу, — узнал Пашка, — на „Парабеллум“ похож»!

Они обогнули ещё два здания, впереди блеснула вода залива. Пашка бежал впереди, его пистолет-пулемёт был предпочтительней «Намбу» сержанта при внезапном столкновении с противником. Бегло осмотрев впередилежащую территорию и не обнаружив какой-либо опасности, Павел сбавил шаг:

— Надо отдышаться!

— Ага! — Хрипло отозвался сержант.

Они тяжело увалились, подсунувшись поближе к стене ближайшего дома — хоть одна сторона будет надёжно прикрыта. Справа от них застыл врезавшийся в стенку автомобиль, но это была ненадёжная защита. Можно было выбить окно и вломиться в дом, но долго они здесь задерживаться не собирались.

— Зачем ты винтовку выбросил? — Пашка вспомнил, как Савомото почти театрально метнул «эм-шеснадцатую» в яму.

— Патроны кончились.

Пашка хотел сказать, что у него в вещмешке ещё целый магазин под натовский патрон валяется, но не стал. Какая уже разница.

Прислушавшись — не тарахтит ли по близости вертолёт, он решил хоть как-то привести в порядок одежду. Глядя на него, не забывая поминутно озираться, этим же занялся и сержант.

Вымазались они в той яме изрядно, недавний дождь превратил её почти в клоаку. Радовало то, что это был не чернозем, легко впитывающий влагу, а смесь глины и песка. Грязь прилипла мокрыми рыжеватыми комьями, но кое где посерела, подсыхая толстой ломкой коркой, и счищать её было полегче.

Кроссовки, с их многочисленными швами, вставками, вычурностью рифлёной подошвы, куда набилась грязь, вообще приняли вполне боевой вид.

— Савомото-сан, я так понял, ты мою растяжку взвел, когда проходы делал?

До сержанта сначала не сразу дошло, о чём идёт речь. Потом он кивнул:

— Могли не успеть.

— А если бы я пошёл минировать и подорвался?

— Я бы тебя остановил, — сержант отвечал односложно, сосредоточившись на своём занятии — он подыскал себе подобие скребка и счищал с подошв налипшую глину.

— Но ты мог в это время быть занят, вести там…. бой, например. Тебя могли убить, чёрт побери!

Савомото наконец поднял голову:

— Не могли! Боги они как — либо против, либо полностью на нашей стороне. Сегодня — на нашей! — подытожил он, скривившись в похожей на улыбку гримасе.

«Ещё не вечер!», — хотел сказать Пашка.

Но его прервал сержант, выставив ладонь в небо:

— Это по наши души….

— С чего ты взял?

Вертолёт свистел чуть громче, но в основном американцы утюжили небо в стороне.

— Чувствую! Давай спрячемся в доме.

Стали неторопливо приподыматься, но оба сразу поняли, что забраться в окно не успевают. В едином порыве они бросились к автомобилю и, распластавшись на асфальте, втиснулись под днище.

Учитывая, что это был не внедорожник (лимузин из американских, Пашка против обыкновения даже не взглянул), просвет от дороги у автомобиля был порядочный. Но у Савомото за спиной выпирал ранец, у Пашки вещмешок, и он слышал, как что-то цеплялось и трещало, когда он подгребал под себя асфальт, надеясь залезть поближе к кишке глушителя.

Лёжа под автомобилем Пашка ещё раз подивился одному наблюдению:

«Вертолёт машина достаточно тихоходная (звук не обгоняет), весьма громкая — слышно её издалека, но вот где-то гудит, гудит, а потом умудряется навалиться своим грохотом лопастей почти внезапно. Возможно, это происходит из-за переотражения звука от домов, а так чёрт его знает…? Интересно „духи“ в горах тоже сталкивались с подобным эффектом»?

Геликоптер на самом деле шёл неторопливо, вдоль дороги и невысоко. Было понятно — патрулирование или поиск. Паранойя противным холодком нашептывала — ищут их.

Лежащий почти с краю Савомото проводил взглядом удаляющийся вертолёт:

— Это не тот…, тот как стрекоза. А этот на вид — капля с хвостиком. Чёрный.

«Сперматозоид, — ухмыльнулся Пашка, — негритянский»

— Похоже на полицейский, — предположил сержант вслух и стал выбираться.

— Он вернётся, — предостерёг Пашка.

— Мы здесь как крысы….

— Погоди пока!

Пашка видел то, что со своей стороны сержант видеть не мог.

Белый внедорожник выкатил почти неслышно — общий шумовой фон скрадывал работу двигателя и шелестение покрышек. Удивила его ослепительная белизна — машина было словно только что с мойки.

Пашка только сейчас обратил внимание, как изменился город. Прошло чуть больше суток с начала боевых действий, а на некогда чистых улицах скопились кучи мусора, на дорогах появился слой жирной влажной грязевой плёнки. Основным его цветом стал серый, а всё яркое словно поблекло. Продукты гари от взрывов, пожаров осели на домах, рекламных плакатах, брошенных автомобилях, и вялотекущие осадки не могли её смыть.