Джек Вэнс - Лампа Ночи

— Возможно, возможно, — пробурчал Файорио. — Ладно. Идите, избивайтесь. Я как-нибудь разберусь с Фэйтами в одиночку. Может быть, это и к лучшему.

Как обычно Файорио встретил Фэйтов в приемной. Они сидели молча, и на лицах супругов читалось явное горе. На этот раз Хайлир надел просторные брюки из темно-серой саржи и темно-коричневый пуловер с черными рукавами. На Алтее была темно-зеленая юбка, белая блузка и темно-оранжевый жакет. Файорио автоматически отметил отсутствие эмблем, определяющих социальный статус посетителей, но потом вспомнил, что они нимпы.

Доктор поздоровался самым вежливым образом и привычно скользнул в кресло за столом. Фэйты ответили так же вежливо, тревожно глядя на доктора, словно пытаясь угадать, какие новости он им принес.

— Мы достигли прогресса, — начал Файорио. — Тайна осталась, но теперь мы можем общаться с ней напрямую.

— Это хорошо или плохо? — тревожно спросила Алтея.

— Ни то ни другое. Значимость этого вы должны оценить сами.

— Отлично, — быстро сказал Хайлир. — Тогда изложите нам все, что вы узнали.

— Как вам известно, мы методически обследовали мозг Джейро, в результате чего векторы на наших схемах указали, к нашему большому удивлению, на находившийся до сей поры вне всякого подозрения небольшой узелок дрожащего нерва в самой глубине костного мозга, известного как индикатор Огга.

Сегодня, когда мы изучали эту область в деталях, Джейро начал производить случайные звуки. В них нет ничего интересного, но мы их все-таки записали. Затем попробовали стимулировать специальную зону — и сейчас вы услышите, что у нас получилось. — Файорио поставил на стол небольшую черную коробочку. — После некоторых технических шумов и предупредительного звонка вы услышите голос Джейро. Он будет звучать странно, я предупреждаю вас, поэтому возьмите себя в руки. Вы можете оказаться в, шоке, говорю честно.

Файорио нажал кнопку, что-то повернул и сел в ожидании, не спуская глаз с Фэйтов.

Из коробочки раздались различные звуки: шелестение бумаг, глухие стуки, бормотание Файорио, какое-то царапанье, наконец, звонок и голос — низкий и грубый. Голос шел явно из горла Джейро, но никоим образом не был похож на его собственный. Голос взывал потерянно и тоскливо: «О, жизнь моя! Моя бесценная жизнь! Ты проходишь, и я беспомощен в суровой темноте! Я потерянная душа, ибо жизнь моя утекает прочь, утекает, утекает, утекает! Утекает прочь! Я забыт в этих темных глубинах, а моя прекрасная жизнь уходит! — Далее голос перешел в рыдания, затем снова заговорил, с еще большим отчаянием, чем прежде. — Зачем суждено мне остаться потерянным во тьме, на веки вечные?» — На этом месте прозвучало подавленное рыдание, и наступила тишина.

Из коробки послышался напряженный голос Файорио:

— Кто ты? Открой нам свое имя!

Ответа не последовало, как и других звуков. Осталась только звенящая тишина одиночества и пустоты.

Файорио снова нажал кнопку и остановил запись. И теперь, взглянув на Фэйтов, доктор увидел не их, а двух незнакомцев с белыми, как снег, изможденными лицами и огромными выпученными глазами. Файорио сморгнул, видение исчезло, и реальность вернулась. Затем доктор неожиданно услышал свои собственные слова:

— Таковы факты. Для нас — это хорошие новости, это говорит о том, что мы имеем дело не с неизвестностью.

Алтея расплакалась.

— Но откуда исходит этот голос?! Неужели это Джейро?

Файорио развел руками и уронил их по сторонам.

— У нас еще не было времени сформулировать свое мнение по этому поводу. На первый взгляд это кажется классическим случаем раздвоения личности, но такой диагноз сомнителен по многим, так сказать, техническим причинам, о которых я сейчас не буду распространяться.

— Но какие-то предположения у вас все же есть? — нерешительно спросил Хайлир.

— На данном этапе у нас есть только предположения, а это может лишь ввести вас в заблуждение, — осторожно ответил Файорио.

Хайлир скорбно улыбнулся.

— Я и не хочу выслушивать ваши предположения, если это действительно только предположения. Но я знаю, что в Шронке у Джейро был уничтожен блок памяти. Могло ли так случиться, что по ошибке, случайно, доля памяти была изолирована от остального мозга и, таким образом, лишена выхода? Что если мы слышим крики именно этой изолированной доли?

— Это интересная идея, и весьма правдоподобная, — ответил Файорио. — Но любой такой изолированный сегмент непременно проявил бы себя на схемах. Таким образом, это не может быть истиной, несмотря на столь соблазнительную правдоподобность.