Джек Вэнс: Лампа Ночи

Алтея была такой же гибкой и узкой, хотя и несколько более оживленной и веселой. Сама не признаваясь себе, она выглядела почти хорошенькой благодаря ярким ореховым глазам, милому выражению лица и головке в каштановых кудрях, уложенных без всякого порядка или намека на моду. Темперамент ее отличался жизнерадостностью и оптимизмом, что помогало никогда и никак не реагировать на проявлявшуюся порой раздражительность Хайлира. Ни один из них не ввязывался в борьбу за социальный престиж, которым жили вокруг; они не входили ни в какие клубы и никоим образом не завидовали людям, принадлежащим к вышестоящим классам. Их профессиональные интересы представляли собой настолько узкие области, что ученые могли позволить себе исследовательские экспедиции в смежные миры без чьей-либо материальной поддержки.

Одна такая экспедиция и привела их в полуцивилизованный мир Камбервелл, расположенный неподалеку от Звезды Роберта Палмера. Прибыв на полуразрушенный космодром Танцига, ученые наняли флиттер и тут же отправились в городок Шронк, что находился поблизости от Вайчинг-Хиллз, на краю Дикоягодной степи. Там они собирались записывать музыку и заниматься изучением образа жизни цыган Вонго, одного из восемнадцати племен, обитавших в степи.

Цыгане оказались народом удивительным. Мужчины отличались высоким ростом, силой, удлиненными конечностями, поразительной активностью и явно гордились своей способностью скакать через заросли колючей растительности. Но ни мужчины, ни женщины этого племени не отличались привлекательностью. Головы — длинные и мясистые, черты лица — грубые, кожа — тусклого синевато-розового цвета, а волосы — черны и сальны. Мужчины, чтобы подчеркнуть лихорадочный блеск своих черных глаз, обводили их белыми кругами. Женщины племени, высокие, грудастые, круглощекие и крючконосые, обрезали смоляные волосы на уровне ушей. И все носили живописные одежды, на которых были нашиты зубы их погибших врагов: знак межплеменной мести. Вода здесь считалась стихией дурной и презренной; от нее старались уклониться любой ценой. Ни один цыган или цыганка на всем протяжении жизни от рождения до смерти не купались, боясь смыть магический личный знак, нанесенный на кожу какой-то липкой тиной. Знак этот являлся их символом самости.

Различные племена были настроены по отношению друг к другу весьма злобно. Это приводило к сложной форме взаимоотношений, включавшей убийства, членовредительство и принесение в жертву захваченных детей, чтобы осквернить их в глазах родителей. Таких детей рассерженные родители покидали прямо в степи, и те бродили там в одиночестве, становясь в конце концов убийцами. Именно эти отверженные дети очень любили играть на парной флейте, уже давно забытой всеми другими музыкантами. Музыкантам-убийцам, как мужчинам, так и женщинам, традиция предписывала носить ярко-желтые штаны. Забеременев и родив ребенка, отверженные женщины просто подкидывали дитя своему родному племени, где его и воспитывали, как ни в чем не бывало.

Четыре раза в год все цыганские племена собирались в специально отведенном лагере. Племя-хозяин обеспечивало сборище музыкой, всячески пытаясь вызвать зависть и ревность музыкантов других племен. Музыкантам-соперникам после того, как они достаточно наскакались под музыку хозяев, разрешалось также сыграть что-либо даже в компании с убийцами и их парными флейтами. Каждое племя исполняло свою самую сокровенную и могущественную музыку, а музыканты других племен пытались повторить ее, чтобы перехватить власть над душами того племени, откуда пошла мелодия. Но записывать музыку категорически воспрещалось. Традиция гласила, что любой, сумевший записать эту музыку, будет немедленно уничтожен. Фэйты, стремясь сделать записи незаметно, дабы обезопасить себя от таких последствий, взяли с собой крохотные вживленные устройства, которые при внешнем осмотре обнаружить было почти невозможно. Таковы крайности, которым порой подвергаются истинные музыковеды, признавались себе Фэйты, иронично кривя губы.

Для человека из другого мира присутствие на сборище цыганских племен являлось предприятием весьма рискованным. Проникнуть же на внутриплеменные собрания оказалось еще тяжелей. Любимым времяпрепровождением молодых повес было похищение и насилование девушек из другого племени. Это неизменно вызывало большую суматоху, но редко заканчивалось кровью, поскольку на такие мероприятия смотрели, как на юношеские проделки. Куда более серьезным считалось похищение вождя или шамана, купание и стирка его одежд в теплой мыльной воде для того, чтобы лишить его сакрального знака. После купания жертве обривали голову, к яйцам привязывали букет белых цветов, после чего отпускали на все четыре стороны. Он мог возвращаться назад к своему племени, голый, обритый, вымытый — лишенный самости. Смытую воду тщательно процеживали до тех пор, пока не оставалось кварты желтой, густой, дурно пахнущей жидкости, которую использовали затем в магических целях.