Игорь Ревва - Возвращение

- Ты оскорбляешь воинов Закриарья?! - Лицо Кавара исказилось от злобы.

- А что делают воины Закриарья по эту строну Криара? В моем Лаоэрте!

- Лаоэрт не будет твоим! - взревел Кавар, стискивая свой топор.

- Лаоэрт уже мой! - выкрикнул Сакр, выхватывая свой меч. - И никакого Закриарья тоже скоро не будет! Вся эта земля - от Андирских до Сиузских гор - земля Межгорья! Ты понял меня? Лесная крыса!..

В толпе, окружившей спорящих, произошло движение, и вот уже две группы людей - охотники Криарских лесов и пастухи Риифорских болот - стоят друг против яруга, ощетинившись остриями мечей и копий. И тут они увидели меня. И опустили оружие...

- Оке! - воскликнул Кавар. - Рассуди ты нас! Кто больше прав имеет на владение Лаоэртом? Я или этот свинопас?

- Как ты скажешь, так и будет, - подхватил Сакр. - Ответь нам, Оке!

- Нет, - сказал я. - Будет так, как вы сами решите.

Сакр и Кавар недоуменно переглянулись.

- Ты предлагаешь нам драться? - осторожно поинтересовался Сакр.

- Я предлагаю вам думать, - возразил я. - Думать самим. И жить самим. И самим все решать.

- Мы уходим, - сказала Йорка. - Бессмертные сделали свое дело. Они вернули Межгорье людям. Теперь уже от самих людей зависит, какая здесь будет жизнь.

- Надеюсь, - добавил я, трогая коня с места, - что у вас хватит мозгов не поубивать друг друга. А впрочем - дело ваше... Прощайте!!!

И мы с Йоркой поскакали в степь, оставив армию в недоумении и растерянности.

* * *

Путь до Криарского леса занял у нас три дня. Торопиться нам было некуда. Мы ехали спокойным шагом, и я рассказывал Йорке о своей жизни на Земле. Йорка удивлялась каждому второму слову, не верила каждому третьему и смеялась над каждым четвертым.

- Так ты, значит, разрисовывал стены в харчевнях?! - хохотала она, запрокидывая назад голову. - Ой, не могу!.. Бессмертный Оке разукрашивает постоялые дворы!!! Отважный воин малюет вывески над дверями мастерских!!!

- Что ты понимаешь в рекламе? - сердился я. - Ты даже "спрайт" не пробовала! Дикарка!..

- Ох, умора, - стонала от смеха Йорка. - За еду и кров - расхваливать чью-то стряпню!..

- Я хорошо зарабатывал, дура! И вообще - перестань смеяться над старшими!..

- Наверное, люди были просто в восторге от твоей мазни! - хихикала Йорка. - Они, наверное, просто падали от умиления!

- Ага, падали! Особенно женщины! И прямо ко мне в постель! - решал позлить ее я.

- Слушай! - заинтересовалась Йорка. - А как они выглядели, женщины из того мира? Красивые? Да?

- Очень красивые! И очень ласковые, кстати говоря! Ни одна из них никогда не оставалась мной недовольна!

- А-а-а... Это про них ты мне говорил... Как-то ты их еще смешно называл... Бляди, да?..

- Сама ты... дура старая! - возмутился я. - У меня были только приличные женщины!

- А как они одеваются? - любопытствовала Йорка. - Расскажи, а?

- Есть такая штука, - объяснял я, - называется - лифчик...

* * *

Мы устраивали привал сразу же, едва начинало темнеть. А темнело в лесу рано - вековые деревья и в ясный солнечный день создавали под своими кронами таинственный полумрак, а стоило солнцу коснуться пиков гор, как сумрак становился гуще и можно было подумать, что уже наступила ночь. Спешить же нам было некуда, и большую часть времени мы с Йоркой проводили на привалах. Пока один из нас устраивал на скорую руку какой-нибудь шалаш или навес и разводил костер, другой в это время отправлялся на охоту.

Звери и птицы Криарского леса за последние несколько десятков лет отвыкли от охотников и по эту сторону Криара чувствовали себя в безопасности. Поэтому подстрелить что-нибудь на ужин не представляло большого труда. А потом мы сидели в обнимку возле костра, наблюдая за тем, как подергиваются серым пеплом алые угли, и слушали шум невидимой в ночи листвы деревьев, шепчущей высоко над нашими головами, где-то там, в ночном небе Межгорья. И разговаривали обо всем на свете.

Йорка, словно сухая губка влагу, впитывала каждое мое слово, каждую фразу о том, как я жил на Земле. Моя работа там, моя квартира, друзья и подруги - все это вызывало у нее самый горячий интерес. Мне казалось, что Йорка немного завидует тому, что я видел иной, незнакомый ей мир. И постепенно она начинала перенимать даже мою манеру разговора. Ее язык и интонации приобретали все более знакомые и привычные мне земные оттенки, заменяя собой несколько скудноватый язык Межгорья. Не знаю, хорошо это или плохо, но мне так больше нравилось. Гораздо приятнее разговаривать с цивилизованным человеком, чем с дикой кочевницей, не всегда даже умеющей внятно выразить свою мысль. Так что, на мой взгляд, польза от нашего "неспешного" путешествия была для Йорки весьма ощутимой.