Наталья Резанова - Защитники

Забыв о кизяке, Реми мог проповедывать на эту тему часами, и за все годы Альфонс успел выучить каждое его слово наизусть. Не дожидаясь дальнейших парабол о чистоте духа и развращенном Востоке, он потянул свою бадью дальше. Короткая передышка не помогла. Распухшие руки по-прежнему болели, и он с тоской думал, что стоило бы этой суке Маргерите замолвить одно слово - и он был бы среди этих тевтонских баронов, и получил бы в надел, ну, пусть не Пуатье, но хоть какой-нибудь завалящий виноградник. Ведь чуть не каждая фаворитка, если она не последняя дура, тащит за собой родственников, а уж при ее-то положении... Он тяжко вздохнул. Видимо, не зря матушка относилась к этой стерве столь сурово. И как только не разглядела ее, выбирая невесту любимому сыну? Но, может, и к лучшему, что Маргерита забыла о нем. О бедном Шарле, царствие ему небесное, она не забыла...

Он покачал головой, но тут его скорбные мысли были прерваны обжигающим ударом нагайки вдоль спины. Светловолосый раскосый юноша неистово расхохотался, увидев, как раб, которого он огрел на скаку, от неожиданности взвился и, нелепо дрыгнув ногами, покатился по земле. Пошатнувшаяся бадья устояла, но часть молока выплеснулась ему в лицо.

Размазывая молоко по щекам, Альфонс смотрел, как удаляется белобрысый санчакбей. На раздавшийся рядом звонкий женский смех он не обратил внимания. "У этих нынешних - ничего святого, - думал он. - Никакого почтения к священному напитку". Поднявшись, он потащился дальше. Его колени дрожали в ожидании неминуемой порки. Хорошо еще, что теперь за пролитое молоко не привязывают к лошадям и не выгоняют в поле...

Младшая наложница Кююк-хана вихрем ворвалась в женскую юрту. Гал-эхе, старшая госпожа, укоризненно взглянула на нее.

- Где ты бегаешь, да еще босиком? Вот придет наш повелитель, а у тебя и ноги не намыты...

Продолжая смеяться, пятнадцатилетняя Йорол, еще недавно звавшаяся Овьеттой, лишь махнула рукой. Для этой крестьяночки из Иль-де-Франса, проданной собственным отцом за недоимки, нынешняя жизнь казалась сущим раем. С того момента, как ее со связанными руками поставили на колени посреди торжища Амьен-Сызгана, началось сказочное и полное развлечений путешествие. И все обязанности, которые исполняла она по воле старших жен, представлялись безделицей по сравнению с той тяжкой ношей, что наваливали на нее отец и братья.

- Он полетел вверх тормашками! - сообщила Йорол, заливаясь от счастья.

Гал-эхе, в прошлой жизни леди Джейн Горнбридж, вновь повернулась к зеркалу, перед которым сурьмила брови. Такое важное дело, как уход за собственным лицом, она всегда осуществляла сама, не доверяя рабыням и служанкам. Девочка развлекается? Отлично. Она, Гал-эхе, была старшей госпожой, матерью наследника хана, и бесплодная Хэвийн не могла соперничать с нею. А вот Йорол вполне может нарожать хану детей. Но Джейн надеялась исподволь, осторожно, подчинить эту дурочку себе.

Из соседней юрты раздался пронзительный визг и грохот упавшего казана.

- Опять, - лениво произнесла Хэвийн-Кунигунда. Она лежала на кошме, поглощая финики в меду. Ее мощное бедро горой возвышалось над колоннобразными ногами. Пухлые пальцы были перепачканы медом.

Визгливые вопли на два голоса мешали французскую и монгольскую брань. Вновь что-то загремело и покатилось. Женский вой повис на нестерпимо высокой ноте, и логично было предположить, что кого-то там таскают за волосы.

- Ну и дура же эта Берта де Монфор, - продолжала Кунигунда. Никакого понятия, как вести себя с мужчинами.

- Вот потому-то Великий Хан ее темнику Товрулу и подарил, наставительно заметила Джейн. - Была бы поумнее, осталась бы в гареме хана.

- А она не хотела? - спросила Овьетта.

- Хотеть-то хотела. Только кроме хотения надо еще и голову иметь. С таким нравом ее и последний нукер будет бить, не то что Товрул.

- А почему он ее не продаст?

- Нельзя. Ханский подарок.

- Так может, проще было бы ее придушить? - наивно спросила Йорол.

Снисходительное молчание было ей ответом.

Хэвийн тщательно вылизывала пальцы.

- Да... - пробормотала она, покончив с этим занятием. - Кому ничего, кому - все...

Гал-эхе отложила зеркало. Ее набеленное лицо с подведенными к вискам глазами было бесстрастно.

- Ты это о чем? Все о том же?

- А о чем же еще? Вот уж кто умеет получать все, что захочет! Другая бы в ее-то годы в самом темном углу шатра сидела и подбирала обглоданные кости, а этой все нипочем.

- И в ее годы... и среди стольких жен и наложниц... многие бы лишились милости повелителя. Даже родив стольких сыновей... Но, говорят, у кого нет стыда, тот получает все остальное...