Один сапог, второй сапог — и воин готов маршировать туда, куда направит его воля Императора, ища ему чести, а себе славы.
Защитный шлем хранит мою голову, так же как Орден хранит Великого Наставника, Великого Целителя, Великого Правителя — мозг и сердце Империи.
Плащ облегает мои плечи, так же как Орден окружает Империю несокрушимой для врага стеной».
Завершив одевание, Кейд повторил ритуал салюта Императору: оружие к губам в честь Великого Наставника, к сердцу — во имя Великого Целителя и ко лбу с благоговейным поклоном — во славу Великого Правителя.
Затем застегнул портупею, открыл водонепроницаемые заслонки бластера и засунул его в кобуру. Прозвучал зовущий к завтраку гонг, и Кейд направился в свой кабинет, где его уже ждала большая миска с дымящейся кашей из концентратов, автоматически поднятая наверх из расположенной в подвале кухни.
— Приятного аппетита, брат, — сказал канонир Харроу, просовывая голову в открытую дверь.
Разговоры во время принятия пищи не поощрялись, но и не запрещались официально. Кейд напомнил себе, что марсмен здесь недавно и еще не успел освоиться.
— И тебе того же, брат. Ты хотел меня о чем-то спросить?
— Да. Есть ли в нашей команде другие марсмены, кроме меня?
— Нет, насколько мне известно, — ответил Кейд, мысленно радуясь этому обстоятельству. — Только я не понимаю, брат, зачем тебе нужно это знать?
— Мне было бы приятно служить с братьями одинакового с моим происхождения, — пояснил Харроу. — Во время Битвы чувствуешь себя уверенней, когда рядом земляки.
Кейд не сразу сообразил, о чем идет речь, а когда понял, опять разозлился на этого недоумка. Ничего себе разговорчики! В Уставе Ордена ни о каких «земляках» и речи не было. Служители Ордена Воинов делились на послушников, кнехтов, канониров и обер-ка-нониров. А во главе его стоял достославный Арль, отец бомбардир. Но все они были братьями, невзирая на возраст, чин или происхождение.
— Ты можешь смело положиться в бою на каждого из нас, — ровным голосом произнес Кейд, твердо решив не поддаваться греховному чувству гнева. — Мы же все братья, не так ли?
— Да, конечно, но я пока чужой. И не успел еще как следует познакомиться со своими новыми братьями.
Это уже было ближе к пониманию. Кейд часто вспоминал свою первую битву за Звездоносного Франции почти сразу после перевода из Денвера, где он провел юные годы.
— Не стоит так переживать по этому поводу, канонир Харроу. Скоро ты будешь биться с ними бок о бок и перестанешь быть чужаком.
— Это произойдет лишь завтра, — усмехнулся марсмен. — Если, конечно, переживу сегодняшний день. А вообще-то я думаю, что не задержусь здесь надолго.
— Только прибыл и уже хочешь подать рапорт о переводе? — Кейд неодобрительно хмыкнул. — И куда же, если не секрет?
— Обратно на Марс.
— Кто же тебе позволит? — удивился Кейд. — Разве ты не знаешь, что канониры с Марса обязаны служить Звездоносным Земли, а на Марсе служат лишь уроженцы земных провинций Империи, достигшие звания канонира?
— Все это так, достопочтенный брат, да только не совсем. Я получил письмо от отца с известием, что наш Звездоносный послал Императору петицию с просьбой вернуть всех братьев марсианского происхождения, несущих службу на Земле, в его войско. Если Император соизволит удовлетворить эту просьбу, я буду в числе первых, кто подаст рапорт.
— Твой повелитель — Звездоносный Франции! — резко возразил Кейд. — И ты не имеешь права считать своим Звездоносным никого иного! — Он только вчера получил приказ о переводе Харроу под его начало, скрепленный печатями самого Хранителя Власти и главы Ордена отца бомбардира. Неужели оба они ошиблись, посылая во Францию такую безответственную личность? Нет, он просто не в силах дольше сдерживаться! — Во имя Подобающего! — рявкнул Кейд. — Что за разговорчики вы себе позволяете, канонир Харроу?! С каких это пор воины Ордена начали вспоминать о своем происхождении? У вас нет других «земляков», кроме ваших товарищей по оружию!
Бурная отповедь командира несколько смутила новичка, и он начал оправдываться:
— Прошу извинить мои необдуманные слова, брат, но на моей родной планете все по-другому. Марс — молодая провинция. Шесть сотен лет — это не срок. У нас даже есть поговорка на этот счет: «Земля уже устала стареть, а Марс еще не успел состариться». Кроме того, среди марсменов очень крепки семейные связи. Вот я, например, происхожу по прямой линии от Эрика Хогнесса и Мери Лара, столетия назад первыми составивших подробный атлас Северного полушария. Мы чтим память предков и фамильные традиции. Сомневаюсь, что вам, брат Кейд, известно хоть что-нибудь о том, кем был и чем занимался ваш предок в восьмом поколении.
Читать дальше