Сирил Джадд - Канонир Кейд

Устыдившись своей разболтанности и крамольных помыслов, Кейд разом очистил голову от всего лишнего, кроме служебных обязанностей. И тут же обнаружил, к своему негодованию, что канонир Харроу все еще нежится в спальнике, зевая и потягиваясь. Дурной пример заразителен: Кейд почувствовал, как рот его сам собой растягивается все шире и шире. Подавив усилием воли неприличный позыв, он степенно приблизился к лежащему и многозначительно произнес:

— Утро перед Битвой, брат!

— Ну и как настроение, брат? — нисколько не смутившись, осведомился Харроу.

— Бодрое, в отличие от некоторых, — холодно ответил Кейд. — Настоящий воин должен быть готов в любое мгновение принять славную смерть на поле брани или с честью нести бремя славы, если суждено остаться в живых!

Марсмен пропустил мимо ушей лишь слегка закамуфлированное порицание, но из мешка выполз и принялся топтать его ногами, чтобы побыстрей выпустить воздух. Да, не позавидуешь Звездоносному Марса, если подчиненные ему воины так же относятся к дисциплине, как недавно переведенный на Землю Харроу!

— Сколько там еще осталось ждать до душа? — невозмутимо спросил он, свернув наконец свой спальник в довольно пухлый ком.

— Совсем мало, — с ехидным сочувствием поведал Кейд. — Секунд двадцать тридцать.

Прыти, которую проявил марсмен, при иных обстоятельствах можно было бы позавидовать, но на лице Кейда читалось явное неодобрение поведения равного ему по рангу брата. Харроу стремительно метнулся к своему шкафчику, затолкал в него кое-как скомканный спальный мешок, в складках которого оставалось еще порядочно воздуха, швырнул следом портупею, захлопнул дверцу и в последнее мгновение едва успел перевести свое оружие на водонепроницаемый режим.

С потолка хлестнули длинные иглы водяных струй, целиком заливая весь зал и обнаженные тела людей. Вода каскадами скатывалась со стен и бурными потоками убегала в закрытые решетками отдушины по углам. Когда все кончится, на полу не останется луж, но он будет в меру сырым, чтобы явившиеся после ухода воинов послушники могли быстро продраить его швабрами.

Кейд потерял марсмена из виду и постарался изгнать его из своих мыслей. Держа свое оружие в руках, он повернулся к боковой стене зала и коснулся раструбом излучателя губ, мысленно произнося стандартную формулировку: «Тебе, о Великий Наставник!» Затем обратился ко второй боковой стене, поднес оружие к груди и промыслил: «Тебе, о Великий Целитель!» И напоследок, с благоговейным поклоном в сторону третьей стены длинного зала казармы, прижав бластер ко лбу и не открывая рта, прошептал: «Тебе, о Великий Правитель!»

Стоя под бьющими с потолка струями, Кейд испытывал смутное недовольство. Где-то рядом с ним находился сейчас канонир Харроу, который тоже только что салютовал Императору, но делал это непроверенным оружием. Выходит, правду говорили сослуживцы, когда рассказывали о порядках в Соборном Доме Звездоносного Марса. Расхлябанность еще никого до добра не доводила, но как можно позволять себе такое под Очистительными Водами да к тому же в утро перед Битвой, Кейд решительно отказывался понимать. Послушник или даже кнехт могли замешкаться и не успеть проверить боевой заряд, но как с такими замашками дослужился до канонира Харроу, оставалось загадкой. Непонятно было также, почему столь легкомысленного брата прислали в команду Кейда аккурат накануне сражения?

Ну вот, так он и знал! Утренняя медитация оказалась безнадежно испорченной. Злость на Харроу вытеснила из головы благие помыслы, а ведь наставники каждый раз предупреждают, что воину Ордена не подобает испытывать гнев и раздражение, тем более в утро перед Битвой. Заставив себя сосредоточиться, Кейд все же сумел довести обряд до конца, и, когда струи иссякли, он стал одеваться, уже не думая о дерзком марсмене.

Каждому предмету обмундирования сопутствовала связанная с ним одним мысленная фраза. Сопровождение этими фразами процесса одевания способствовало дисциплине и благотворно влияло на душевный покой воина.

«Майка охватывает мой торс, так же как Орден охватывает своей заботой все уголки Империи.

Рубаха защищает мое тело от зноя и холода, так же как Орден защищает от недругов Хранителя Власти, чистого сердцем и помыслами, Оберегателя Престола.

Штаны обтягивают мои ноги, напоминая о том, что Орден и Империя неразделимы. На плечах воинов, как на фундаменте, зиждется мощь и благополучие Империи, но от процветания Империи зависит сила и само существование Ордена.