Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]

— Эта идиотская «Бабушка-бабушка»? — изумился Титов. — А я-то думал, зачем хорошую песню испортили…

«Радио Вавилон» он слушал раза два, не понравилось. А то, что старинную хорошую песню в какое-то лоскутное одеяло превратили, не понравилось категорически. Кто ж знал, что это Андриевича там убивали с таким смачным хеканьем… Наверное, если бы он проверил по новостям — но он забыл об Андриевиче. Андриевич был никем. Шестеренкой, рычагом, ударившим по слабому месту. Не он, так другой, не тогда, так позже. Тут еще все остались живы.

— О вкусах не спорят, — примирительно сказал Ожигов. — Вы можете спокойно уволиться, вернуться в родной город и продолжать жить дальше. Неприятная потеря, но мы ее переживем.

Мессерер сидел в кресле, отъехав довольно далеко от стола и закинув ногу на ногу. Его смугловатое, как у испанца, тонкое лицо выражало живейшее любопытство. Ладно, если Ожигов считает его до такой степени своим — то карты на стол.

— Почему вы так уверены во мне, Андрей Максимович? Я ведь вам даже ничего не обещал. А ну как я вернусь в Украину да и продам информацию о даляньском заводе, скажем так, конкурирующей фирме?

Улыбка Ожигова перешла в смех, беззвучный и короткий. Мессерер тоже улыбнулся.

— Они в самом деле похожи с Андреем, — сказал фармаколог, отходя к шкафу-перегородке и открывая секцию бара. — Больше того, они, как я выяснил, состоят в родстве — правда, в таком дальнем, что даже по сибирским законам считаются друг другу никем. Просто гены причудливо сыграли, они оба похожи на своего пращура в девятом колене, школьного учителя Илью Витра из Николаева. А всего в Сибири, ЕРФ, Канаде и Польше проживает более четырехсот потомков этого человека.

— Ну, если в школе нам не врали, все человечество вообще восходит не более чем к двенадцати особям… — Ожигов помог Мессереру расставить на столе бокалы. Титов сидел, чувствуя себя полным идиотом.

— Вам в школе не врали, вам просто излагали все в крайне примитивном виде, — поморщился Мессерер. Чем именно он был недоволен, школьным изложением генетической истории человечества или маркой шампанского — Титов не мог определить.

— К сожалению, — продолжал Ожигов, — в той ветви семьи, к которой принадлежит ваш шурин, семейная история прослеживается только до Полуночи. А от Ильи Витра ее вообще невозможно проследить — мой пращур примкнул к не самому приятному повстанческому движению на западе Украины, и попал в руки к имперским властям, тоже не самым приятным. По счастью, тогда на несколько лет отменили смертную казнь. Он изменил фамилию, чтобы не пострадала родня, и сам оборвал все семейные связи. Когда девиз правления переменился и режим стал помягче, что-то удалось восстановить, но потом Империя распалась, а через три поколения и Полночь грянула. Короче, предок Андрея приходится моему предку одним из трех младших братьев — но я даже не знаю, каким именно…

Вряд ли в привычки господина Ожигова входили разговоры о семейной истории с кем попало. Он просто давал сотруднику время отдышаться. Хороший признак.

Чпок! — пробка подлетела в воздух, упала на стол, сделала несколько прыжков и успокоилась под перчаткой. Мессерер разлил шампанское по бокалам.

— Вы с нами? — спросил он, придвигая один к Титову.

— Да, — тот взял бокал и тоже встал. — Конечно да.

Империя пала. Семья выжила. Логично. Санька купается в реках, ездит на скутере, лепит снеговиков. Пусть он выживет, больше ничего не надо. Пока.

— Ну, — сказал Мессерер. — Чтобы будущий Новый год встретить в Даляне.

Стеклянные бока мелодично звякнули.

Чтоб его вообще встретить, уточнил про себя Титов. Он был реалистом.

«А нуте — кто желает биться,

Моих отведать тумаков?

Кто кровью захотел умыться?

Кому своих не жаль зубов?

Эй, выходите на кулачки!

Не ладите от меня потачки.

Живей, кутейники-дьячки!

Вы не останетесь в убытке.

Я надаю вам под микитки,

Подставлю под глаза очки!»

Перевод В. Потаповой

Баба-вьюга, седая вьюга,

На метели-метле приехала,

В двери стучала, селом бродила:

«Люди добрые, дайте решето.

Ой, просею я белую муку,

Потому что в полях очень пусто,

Синие пальчики, мёрзнет рожь -

Люди добрые, дайте ситечко…» (укр.)

Стихи Лины Костенко

Женщина, идущая по пути жизни, далеко позади оставила слёзы (яп.)

Ф. Г. Лорка