Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]

Если бы на стол перед Тымишем уронили живого птеродактиля, он вряд ли бы удивился больше.

— Вы с самого начала были в списке кандидатов. У меня нет сомнений в ваших профессиональных качествах. Если бы и были, они бы рассеялись две недели назад. Вы очень хорошо обошли нас с «Незабудкой», вас засекли в последний момент — и я думаю, что вы на той стадии против этого ну никак не возражали. Я знаю, чем вас держал Андриевич — с его смертью этот вопрос решен. Ваше имя известно в Омске и далее — но это, — улыбнулся Габриэлян, — можно пережить. Вы уже частично в курсе вещей. Вы чужой в здешней иерархии.

Да, такой кусок сыра мог уместиться только в очень большую мышеловку.

— И в чей стол ляжет бумага с моим признанием в государственной измене?

— Ни в чей. Если вас беспокоит отсутствие компромата и, соответственно, доверия, то судя по моему опыту, за первые полгода работы на вас вырастет дело толщиной с Эверест.

— У господина советника.

— Да. А референт господина советника и особенно офицер для поручений может быть лоялен только по отношению к одному человеку, вернее, старшему. Так что начинайте подбирать свою команду, потому что мои люди уходят со мной.

Чужой в здешней иерархии, — подумал Тымиш. — Да. Референт Волкова может быть лоялен только по отношению к Волкову, а я буду зависеть от советника всецело. Я не смогу смотреть ни в чью сторону — в том числе и в твою — даже если захочу, потому что только советник может прикрыть меня и моих от «Омска и далее».

Консильери для войны… что будет, когда кончится война? Я «хорошо обошел его с „Незабудкой“»…

— Майор, а ведь в один прекрасный день…

Габриэлян поправил очки, посмотрел на Тымиша поверх почти пустой чашки…

— До чего ж вы, украинцы, медлительный народ.

— Ну да, — поморщился Тымиш, — на Кавказе за это время уже три урожая собрали бы.

Карта Сибири из космоса выглядит так, словно ее взяли за северные края, встряхнули как следует — и все города и селения ссыпались вниз, к югу. Наверху остались только те, что зацепились по берегам рек. Из них половина — мертвы, вторая половина — живет лишь постольку, поскольку работает. Сланцевая нефть, газ, золото, алмазы. И многое другое, не числящееся в официальном реестре экспортных товаров. Заметная часть персонала — старшие. Неблагополучные старшие, кто из-за фронтира, кто бежал от родных властей, кто и вовсе экс-нелегал… В Сибири натурализуют всяких. Северней Уренгоя никакой Аахен не станет как-то особенно тебя искать, так что если ты не наследил как-то особенно — живи, работай. Десять лет среди медведей и людей, которые мало чем отличаются от медведей — и возвращайся в Омск за аусвайсом. Если выжил, конечно. Закон — тайга, слыхал такое выражение?

Господин Титов его, конечно, слыхал — и нисколько не завидовал сибирским старшим. Он и так-то старшим не очень завидовал, но Сибирь, пожалуй, была тем самым местом, где, несмотря ни на что, людям, в целом, приходилось легче. Не потому что людям было так уж хорошо. Просто старшим — совсем плохо. Титова же вполне устраивало гражданство ЕРФ и статус временного жителя, начальника транспортного отдела в Красноярском филиале компании «Паллада».

За год он привык к этому месту. Прирос к нему, освоился и с Новосибирском, и с Красноярском, и с монорельсом «Ермак». Вот только по плечу «Новосиб-Омск» он ехал «Ермаком» второй раз в жизни. Первый — когда только прибыл в Сибирь и в омской штаб-квартире «Паллады» получил назначение и пайцзу.

Забавно. Столько лет работать на пайцзу в Украине, чтобы вот так вот, чохом, в первый же день, получить в Сибири.

Он с самого начала понял, что это неспроста. А теперь уже точно знал, почему его так берегли и почти знал, чего от него хотели, вызывая в головной офис. По всей видимости, начальник головного офиса, господин Ожигов, созрел для того, чтобы сделать господину Титову предложение, от которого господин Титов отказаться… не захочет.

«Ермак» вонзался в метель, сбивая ее с пути, скручивая, вспарывая, волоча за собой. Воздушная волна разбрасывала снег на полсотни метров в стороны от трассы монорельса, укладывая ровней, чем кладут уборочные машины. Но поезд исчезал за горизонтом — и вьюга опять сметывала распоротые перины снежных полей.

Поезд, замедляясь, нырнул в тоннель. Поля, леса и болота кончились, начался Омск.

…Год назад, осмотревшись на новом месте, освоившись со здешними деловыми и бытовыми ритуалами, Титов плотно занялся работой. Надо отдать основателям компании должное: если бы Титов был совершенно законопослушным гражданином, если бы он не искал зацепок целенаправленно — просто потому, что больше не хотел попадаться вслепую, если бы он, в конце концов, не знал, что можно что-то искать — он бы ничего не нашел. Человек со стороны тоже бы не нашел. Двойное назначение «Паллады» было скрыто так хитроумно, что сибирский закон не смог бы придраться.