Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик]

Остановись Титов на этом — на ввозе технологий вопреки эмбарго, — все было бы нормально, бояться было бы нечего, скорее можно было бы ожидать доли в деле, ежемесячного не облагаемого налогами «конверта». Но Титов нащупал в чемоданчике третье дно, и вот это уже была лотерея. Покер, в котором проигравшего вполне могут спустить под лед — здесь это так называлось. Специфика региона. Многоводных рек много — не Ангара, так Иртыш, не Иртыш, так Обь…

…Было, было мгновенное желание отнести свою добычу в клювике «куда следует» и сказать: убейте их, верните сына. Странно было бы, если б оно не возникло. Но, проработав полгода, Титов был уже совсем не в том настроении — и желание даже не подавил, нет: оно само булькнуло раза два, зашипело и испарилось. Система запустила тот механизм страха, который свел с ума его бывшую жену. Система заставила самого Титова семь лет бегать за пайцзой, чтобы отобрать ее в один момент. Система выкормила Андриевича и дала ему власть над жизнью и смертью. Выкормила и вытолкнула наверх человека, который забавы ради подтолкнул Титова предать собственный дом. Система показала себя никудышним деловым партнером. С ней нельзя было работать. Особенно ему. Он был слишком склонен играть по правилам — не обращая внимание на существо правил. Он уже один раз зашел по этой дорожке туда, куда совсем не хотел идти. Делать это второй раз — увольте.

Это если забыть, что ребята наверняка подстраховались и далеко уехать с информацией Титову бы не позволили. Попытались бы, по крайней мере.

Впрочем, сейчас Титов был почти уверен, что подледный заплыв ему не грозит. По крайней мере, до тех пор, пока сибирский же закон не докопается до третьего дна «Паллады». Но это вряд ли произойдет скоро.

А письма приходили регулярно. Из Перу, из Швеции, из Японии, из Австралии. Адрес почтовой машинки значения не имел. На всех снимках был Санька — вот он купается в реке, вот он едет на скутере, вот он прилаживает сосульку вместо носа снеговику. Здоровый, веселый и уверенный в себе ребенок. Оксана все-таки не была такой эгоистичной дурой, какой казалась; она вовсе не жертвовала сыном, она прыгнула не в темноту неизвестно как зародившейся виртуальной дружбы или любви, а в надежные руки родного брата. Снимки обработали так, чтобы вычислить место было невозможно — но если Андрей прячет сестру и племянника в Сибири, что сомнительно, но шанс все же есть, то, тем более, топить «Палладу» никак нельзя. Здешний закон стоял на круговой поруке, за преступления против статьи 209 МКК целыми семьями ссылали в те самые поселения, где опальные варки отрабатывали себе место под луной. Санька жив, здоров и весел — этого довольно. Чтобы хотеть большего, нужно стать чем-то большим.

Входя в округлое, как черепаший панцирь, здание головного офиса, он был уверен в себе, спокоен, готов к любому повороту разговора. «Собран, сосредоточен, интеллигентен», как говаривала его бывшая, в подпитии доказывая, что она выпила не так уж много и с дикцией у нее все в порядке. Он уже давно перестал злиться. Не на себя — это-то не прошло. На нее. Окончательно перестал, когда сошлись края головоломки. Сопоставив паспортный и истинный возраст господина Ожигова, Титов поневоле проникся уважением. Не каждый в двадцать пять лет, без поддержки родных и друзей, способен достичь должности, которая позволяет раздавать статусные чипы. И давайте уж будем откровенны — не каждый, достигнув этой должности, даст обидчику своей сестры работу, а не попробует стереть его в порошок.

По паспорту господину Ожигову, исполнительному директору «Паллады», было тридцать два года. Ребята из инженерного отдела говорили, что он, в отличие от многих менеджеров с MBA в резюме, отменно знает техническую сторону дела. Впрочем, человек, к которому сходятся теневые проекты компании, обязан разбираться в том, чем он тут торгует и что обслуживает.

Кабинет совершенно обычный — рабочий стол с терминалом, дополнительная плоскость сбоку — для многослойных проекций, стулья у приставного стола с проектором и контактными перчатками для участников совещаний.

Ожигов встал из-за стола и подал Титову руку.

— Рад вас видеть, Виктор Алексеевич.

Ладонь оказалась крепкой, теплой, сухой. Лицо… Да, этот человек был омоложенной копией Максима Витра, умершего двенадцать лет назад. Но не похоже было, что он приписал себе семь лет. Смолоду много перенес? Или просто научился выглядеть старше? Или он, Титов, все-таки ошибся, и это не брат Оксаны?