Юдковски - Тройной контакт

- Но мы настолько похожи, - заключил Исповедник, - что видим друг в друге свои собственные искажённые отражения. Мы, можно сказать, еретики друг для друга. Она - смертный грех, запретный для Исповедника: та, кто властвует.

- Как и вы ущербны для меня, - ответила Третья Леди, - вы тот, кто отказывает в помощи.

Все остальные за конференц-столом смотрели на инопланетную голограмму и на Исповедника с чувством, близким к полному ужасу.

Третья Леди перевела взгляд на Эйкона. Всего лишь движение глаз - но в нём было нечто повелительное, и переводчик сигналил, что оно изображает какой-то более сильный знак. Ее голос сделался требовательным, напористым.

- Какие варианты действий в отношении Детоедов вы выработали? Перечислите.

Истребить их; подвергнуть вечному заточению и следить, чтобы не покончили с собой; оставить в покое, и пусть дети страдают.

Эйкону было стыдно. Странное предчувствие укололо его. Зачем ей это знать?

- Если вы не предоставите информацию, - сказала Третья Леди, - я учту тот факт, что вы не хотите раскрывать мне ваши планы.

Эйкону вспомнилось изречение: “Важнейшая часть любого секрета - тот факт, что это секрет”.

- Ладно, - сказал он. - Для нас неприемлемо оставить Детоедов как они есть. Для нас неприемлемо уничтожить их. Мы хотели бы уважать их выбор и биологическую природу, но их дети не участвуют в выборе, они недобровольные жертвы, и это тоже неприемлемо для нас. Мы хотим сохранить детям жизнь, но мы не знаем, что с ними делать, когда они вырастут и захотят съесть своих собственных детей. Вот и все варианты, которые мы успели выработать к тому моменту, как прибыл ваш корабль.

- Это всё? - спросила Третья Леди. - Это сумма всех ваших идей? Или эта одна из тех ситуаций, в которых ваш вид посылает сигналы, противоречащие внутренним убеждениям, такие как “шутка” или “любезность”?

- Нет, - сказал Эйкон. - То есть да. Да, это всё, что у нас есть. Нет, мы не шутим.

- Вы должны понимать, - добавил Исповедник, - что наша команда в результате знакомства с Детоедами тоже испытала определённый стресс, который помешал нашему нормальному функционированию. Мы и сейчас испытываем его.

“А ты вмешался, чтобы восстановить порядок , - подумал Эйкон, - хотя и не таким манером как кирицугу”.

- Понятно, - сказала Третья Леди.

Она погрузилась в молчание. Несколько долгих секунд она сидела неподвижно.

- Почему вы не вывели из строя корабль Детоедов? - спросила она наконец. - Ваша технология это позволяет, и вы должны понимать, что ваши и их цели отныне противоположны.

- Потому что они не вывели из строя наш корабль, - ответил Эйкон.

Третья Леди кивнула.

- Значит, вы симметристы.

Снова молчание.

Потом голограмма расплылась, и на расплывчатом фоне появились слова:

Культурный переводчик версия 3.

Вновь сфокусировалось изображение бледной женщины, почти то же самое, но в её безмятежности появилось некое напряжение.

Третья Леди выпрямилась и приняла церемонный вид, как будто собралась декламировать стихи.

- Сейчас я обращаюсь от имени нашего вида к вашему.

Холодок прошёл по спине Эйкона. “Это слишком. Это всё для меня чересчур…”

- Человечество! - сказала Третья Леди, как будто обращалась к кому-то по имени. - Человечество, ты предпочитаешь отсутствие боли её наличию. Когда мой вид изобрёл необходимую технологию, мы уничтожили причины наших страданий. Физическая боль, стыд, любовные конфликты - всему этому больше не позволено существовать. Человечество, ты предпочитаешь наличие удовольствия его отсутствию. Мы посвятили свою жизнь самым интенсивным удовольствиям - сексу, деторождению и непереводимо2. Человечество, ты предпочитаешь истину лжи. Мы в силу своей природы не способны передавать друг другу сообщения, в которые не верим, в отличие от вас с вашим “юмором”, “скромностью” и “фантазией”. Мы даже научились воздерживаться от сокрытия информации, хотя обладаем такой способностью. Человечество, ты предпочитаешь мир насилию. У нас нет преступности и войн. Посредством симметричного обобществления и непереводимо4 мы разделяем друг с другом все наши радости и удовольствия. Наше самоназвание непереводимо на твой язык. Но для тебя, человечество, мы отныне назовём себя в честь нашей с вами общей высочайшей ценности: мы Максимально Блаженный Ультра-Сверхсчастливый Народ.

Из-за конференц-стола раздавались сдавленные приглушённые звуки.

- Хм, - вдумчиво сказал Эйкон. - Хм… это хорошо?