Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

Академик Окунь широким жестом указал на комнату. Вдоль стен были сложены отинвентаризированные Эммой микроскопы, кастрюли, кресла, стальной плуг и даже ножницы.

– Возможно, – тихо сказал он, – мы сами это устроили. Я устроил. Они просто посмотрели на то, с чем именно мы явились, и решили пойти нам навстречу. Может, даже именно с учетом этого подобрали нам «поединщиков».

Эмма решительно возражала – и тогда, и позже. Она считала, что версия о потлаче «слишком земная», что ГЦ «не столь наивны», что, наконец, глупо устраивать соревнование между представителями двух настолько разных цивилизаций.

Академик был сбит с толку и, кажется, даже огорчен пылом, с которым Эмма доказывала его неправоту. Миша ходил мрачный и демонстративно в споры больше не вмешивался.

Впрочем, Павлыш отметил, что выбор подарков – по некоему случайному совпадению – соответствовал теории о потлаче.

Ровно до сегодняшнего дня.

«Ладно, – подумал он, закрепляя парусину, – может, все обойдется. Может, ависы не воспримут этот подарок как оскорбление. И не угробят себя, пользуясь им».

Он привстал и обменялся взглядом с Мишей. Тот уже собрал свой агрегат и теперь стоял окруженный со всех стороны галдящими ависами. Сейчас братья по разуму действительно выглядели словно куриный выводок… или даже нет, скорее как слетевшиеся к туше стервятники. Они орали хриплыми, яростными голосами, Трепотун даже пару раз тяпнул Хранителя смыслов за крыло.

Только Отец по-прежнему сидел на коряге и делал вид, что слушает академика. При этом, однако, то принимался чистить перья, то топтался на месте, как будто устраиваясь поудобней. Академик героически пытался не замечать того, что творилось вокруг; он кое-как завершил свою лекцию и предложил задавать вопросы. Обычно следующие полчаса-час уходили на разъяснения, ависы были чрезвычайно любопытны и спрашивали порой о каких-то вовсе невероятных вещах.

Сейчас же Отец лишь кратко поблагодарил академика за лекцию, после чего развернулся к Эмме и уставился на нее с едва сдерживаемым нетерпением.

Эмма глянула на Славу и Домрачеева, застывших рядом с подарками.

– Сегодня, – сказала, – мы принесли вам не совсем обычные предметы. Каждый взрослый авис уже обладает даром полета. Но эти устройства позволяют подниматься намного выше и держаться в воздухе дольше обычного. Мы называем их «дельтапланы»…

Она замолчала.

В воцарившейся тишине было слышно, как сдерживают дыхание ависы. Горла у них раздулись, хохолки распушились, и взгляд сделался стеклянным, как у чучел в старинных зоомузеях.

Мысль эта показалась Павлышу необычайно важной, но почему – он так и не успел сообразить.

Вдруг, разом, ависы издали дикий вопль. Распахнув крылья и ритмично припадая к земле, они двинулись на Эмму. Домрачеев переглянулся с Борисом и Славой, прихватил гаечный ключ и шагнул, чтобы встать между девушкой и птицами.

Он не успел. Никто из них не успел.

Ависы уже обступили Эмму плотным кольцом – и, заорав, выпрямились. Они запрокинули головы, обнажили горло, и смотрели, кося желтыми глазами; смотрели на Эмму, не отводили взгляда.

Это продолжалось с минуту, и Павлыш, к счастью, перехватил Домрачеева прежде, чем тот вмешался. А Борис поглядел на академика, с невозмутимым видом строчившего что-то в блокноте, на Светлану, которая заслонила собой детей, – и просто кивнул.

– Сей соревнодар… – Отец запнулся, видимо, ему было неудобно говорить с вывернутой шеей. – Превозмог чаянья… превозмог… он… мы… повержены ниц и благодарим. Благодарим!

– Благодарим! – выкрикнули по-птичьи ависы, а переводчики дружно проскрежетали то же на русском. – Благодарим!

Воцарилась тишина. Слышно было, как где-то вдалеке тенькает одинокая птица – вполне себе неразумная и счастливая.

– Неужели весь этот бедлам прекратится, – пробормотал Миша. – Неужели мы наконец вернемся домой?

Отец услышал его и зачирикал переливисто, протяжно. Павлыш уже знал, что такие трели у ависов означают смех.

– Вы предвосхитили наш следующий дар, – сказал Отец. – Мы готовили его для вас с самого начала, все эти дни, но вы – предвосхитили. Ритуал завершен, однако мы – в качестве признания и благодарности – все-таки вручим его вам.

– Это… очень приятно, – медленно произнесла Эмма. Ависы по-прежнему стояли вокруг нее, вывернув шеи. – И мы с благодарностью его примем, что бы это ни было.

– Дом, – заявил Отец – и остальные птицы согласно подхватили: – Дом! Дом! Дом!