Кир Булычев - Искушение чародея(сборник)

– Ах, вам смешно? – взвился Удалов. – Что же это такое?!

– Маленький побочный эффект, – Минц, улыбаясь, сцепил на груди пальцы.

– Вам смешно, а со мной что теперь будет? Под охраной на работу ходить? Или вообще в лес уехать, подальше от цивилизации?

– Да выветрится все через пару дней, – успокоил Удалова Минц. – Еще жалеть будешь, что все прошло.

– А сейчас? – продолжал осторожничать Корнелий.

– Ну, будут за тобой женщины ухаживать, глазки строить, обнимать, целовать… Плохо, что ли? Пара дней всего, и никакого побочного эффекта, будто и не было. Да такое может быть в любом эксперименте… Саша, скажи!

– А у меня образования нет, я эксперименты не провожу, – открестился от всего Грубин.

– А камень – чей был? Если бы ты, в самом деле, не проводил эксперименты. Ан нет! Лавры великого ученого покоя не дают? А учился бы, знал бы, что философский камень – это просто выражение! Образное! Он может быть и в виде порошка. Вот твой и заработал, когда его переехал каток.

– Если бы я был настолько глуп, я бы никогда не создал вообще ничего, – возмущенно заметил Грубин.

– А я не говорил, что ты глуп! Я всегда говорил, что необходимо образование, чтобы заниматься наукой. Каждое подразделение должно заниматься одним направлением. А ты пытаешься сразу все охватить.

– Да я…

– Постойте! Слушайте! – встал между ссорящимися Корнелий, подняв вверх указательный палец. – Слушайте!

Внизу нарастал шум женских голосов. Иногда становилось слышно, что осаждающие обсуждают, как можно проникнуть внутрь.

Удалов подошел к окну. В скверике уже собрались около тридцати женщин самого разного возраста. Заметив в окне предмет своих желаний, они радостно зашумели, самые активные стали биться в закрытую подъездную дверь.

– Обложили… – обреченно бросил Саша Грубин.

– Хорошо, кодовый замок поставили, – с облегчением заметил Лев Христофорович.

– Ты башкой думай, вари новый концентрат, – мрачно посоветовал Корнелий Иванович.

Было слышно, как внизу трещит под напором дверь.

– Из Москвы. Журналист, – сказал гость, протягивая удостоверение. – Это вы тут мамонтов разводите?

Журналист сказал это таким тоном, словно подразумевал: «Это вы водите за нос общественность?»

– И мамонтов, – скромно ответил профессор, прислушиваясь к сообщениям из Канберры и радуясь мастерству лучшего в сезоне хоккеиста.

Кир Булычев. Ретрогенетика

Гриша Корецкий, корреспондент «Гуслярского Сплетника», проживал со Станиславом Аркадьевичем в одном доме с самого детства и часто бывал у него в гостях.

Вроде бы, ничего особенного не было в скромном судовом механике с теплохода «Заря», жил он тихо, к политическим страстям районного масштаба относился с вежливым равнодушием, и даже на стадионе среди футбольных болельщиков он ни разу не был замечен.

Ходил на работу, здоровался с соседями. С виду – совершенно обыкновенный человек.

Вот только не все является тем, чем выглядит. И Гриша старался почаще заглядывать к соседу вовсе не из чувства долга. И даже не потому, что у Станислава Аркадьевича прекрасная библиотека.

Дело в том, что скромный механик был изобретателем. Самым настоящим гениальным изобретателем, как Леонардо да Винчи. А по мнению кое-кого из знакомых, даже еще гениальнее. Некоторые даже сравнивали его с доброй памяти профессором Минцем, что когда-то проживал в Великом Гусляре по адресу: улица Пушкина, шестнадцать, о чем свидетельствовала солидная металлическая табличка, прибитая к стене дома. Правда, этими «некоторыми» была учительница литературы и русского языка Алевтина Георгиевна, которая когда-то, еще совсем молоденькой девушкой бывала в гостях у знаменитого ученого.

Грише очень хотелось, чтобы о соседе узнал весь мир. Или хотя бы Нобелевский комитет. И он переживал не меньше самого изобретателя, когда его очередное изделие оказывалось невостребованным.

А если совсем честно, то Грише просто нравилось бывать у Станислава Аркадьевича дома. И это совсем не удивительно. У Станислава Аркадьевича все любят бывать…

Для Гриши и сейчас еще оставалось загадкой, как это происходит: вот только что ты был в пыльном и темном подъезде стандартной окраинной хрущобы, и вдруг, всего через один шаг, оказываешься в уютном, почти морском, флотском мире. Входишь в запах книг, пыли, морской соли и пирогов, окунаешься в медовый свет лампочки в прихожей. Навстречу с инспекцией спешит Ярд, черный с проседью кот Станислава Аркадьевича. Дежурно трется мордой о штаны, проверяет, свой ли. Если свой – посторонится и пропустит. Если чужой…