Николай Басов - Иномерники

Она прошла через скопление чудовищ, даже не потревожив некоторых. Те, конечно, в какой-то момент соображали, что нужно очнуться от спячки, или что у них там было, пока они висели на стенах, но чудо-машина уже уходила так, что догонять ее никто не пустился.

Но вот что странно: чувство малопонятной обыденности, почти равнодушие к тому, что с ними происходит, Ромку не покидало. Он по-прежнему оставался балластом, грузом, который следовало доставить из точки А в точку… в общем, туда, где они могли передохнуть, повиснув в относительно спокойной зоне оранжевого света.

«Молодец, пока все идет нормально», – пришел неожиданно пробившийся сигнал от техподдержки, а потом они окончательно пропали, в представлении Ромки. Он попробовал их искать, но поскольку Гюльнара скомандовала, чтобы он не высовывался, он делал это… каким-то совсем уж малопонятным даже для себя образом, будто бы краем глаза. На эти его упражнения Гюльнара внимания не обратила, была слишком занята гонкой или же стала уставать… А вот когда они вывалились в Ад, с мучительным отсветом, который заливал тут всю открывшуюся безмерность, он показался Ромке знакомым.

Гюль чуть расслабилась, прошептала Ромке будто на ухо: «Отлично Авдотья сработала, всех тварей на себя вытянула, вот только им теперь худо приходится». – «Я не чувствую». – «Я чувствую… Надеюсь, справятся, дойдут домой, сумеют вернуться». А потом снова, как было уже, в общем пси-состоянии их машины возникла какая-то пауза, какой Ромка прежде никогда не наблюдал, какой не было на тренажерах. Он словно один и без скафандра завис тут, окруженный лишь этим оранжевым светом и далекими, угрожающими, опасными, но и апатичными скоплениями тварей где-то, в безмерной дали и в то же время – неподалеку.

Скорость у них возросла, но как будто бы упала, настолько медленно относительно этих расстояний они ползли. Ромка воспользовался этой передышкой и попробовал снять пси-состояние Гюльнары. Оно было скверным, практически она выдохлась и теперь подгоняла машину и себя тоже лишь одной волей, несгибаемой и все еще сильной, будто бы она… была не человеком уже, а одной из тех демониц, которые тут и только тут могли существовать.

В общем, это было бы даже страшновато, если бы Ромка был способен пугаться. Кстати, его апатия оказалась штукой интересной, о ней следовало подумать. Но ничего не выходило, лишь показалось, что эта отключенность в нем как-то программно обеспечена некоторыми из манипуляций Миры Колбри с его сознанием. «Если вернусь, обязательно выясню, что же она со мной сделала», – решил он. И тут же получил сигнал от Гюльнары: «Когда – именно, когда вернемся, мил друг… Так вот, когда вернемся, можешь делать что хочешь. Но кажется, тебе не захочется… Потому что будем мы битыми неудачниками, провалившимися и ни на что не претендующими». К сожалению, это могло оказаться правдой.

Гюльнара отстрелила еще один из маркеров их пути. «Впрочем, это бесполезно, его-то тут обязательно сожрут эти… Ну, ты понимаешь». Действительно, тварей вокруг копошилось слишком много, они должны были добраться до этого маркера-бакена-подвески-маячка, и тогда… «Да, раздерут в клочья», – согласился он. Потому что ничего из их мира тут существовать не могло, и тем более – заряженного хоть долей человеческого пси.

«А ты молодец, как погляжу, оранжевый свет тебя не убьет». – «Зачем меня убивать?» – не понял Ромка. И лишь тогда вспомнил, как погибали ребята из первого и второго экипажей, оказавшись здесь. «А почему оранжевый свет на тебя не действует?» – спросил он Гюльнару. «Действует, просто тебе этого видеть не положено, вот я и возвела между нами стенку, все фильтры сейчас тебя защищают».

Ромка посмотрел: приборно все выглядело тихо-мирно, пожалуй, даже слишком мирно. Это доказывало, что Гюль не врет, его защищали сейчас чуть не все возможности чудо-машины. Кстати, и врать-то сейчас было невозможно, как бы машинные пси-комплексы его ни прикрывали, он читал Гюльнару изнутри, словно они оба одно целое.

«Потерпи еще немного, мы до лагуны спокойствия в этом свете скоро дойдем. Тогда тебе придется поработать, все фильтры я сниму, сам почувствуешь…» Что он должен был почувствовать, он сначала даже не сообразил. Потому стал приглядываться, что она определила лагуной… Вероятно, они подходили к той точке, из которой он по пси-связи с первым экипажем увидел ожерелье миров… Сейчас это название казалось надуманным и неточным. Вблизи эта штука, чем бы она ни была, казалась лишь продолжением Ада.