Джон Робертс - Дикая орда

Служанка поставил на стол перед ним тарелку с хлебом, плодами и сыром, и еще он заказал чашу вина. Он заметил, что голода здесь пока что не ощущается. На вертеле жарилось мясо - но после всего предыдущего это уже не удивляло. При осаде лучше главное - сохранить до конца зерно и фураж для скота. Свежие фрукты, зелень, оливы - это уж как получится. Под конец остается разве что сыр, сухие бобы, горох, ячмень - если, конечно, все это не сожрут крысы. Судя по всему, Согария еще далека от того, чтобы сдаваться на милость победителя! Город выдержит осаду еще не одну неделю. Может, конечно, у этой роскоши есть и другое объяснение... Ну, на то он и здесь, чтобы разобраться в этом!

Вошло несколько вооруженных молодых людей; их простая одежда плохо шла к этому богато обставленному месту. Они окинули взглядом таверну, ища свободные места, и с подозрением взглянули на Конана. Без спросу сев за его стол, они жестом подозвали служанку.

Один из них обратился к киммерийцу:

- Ты на вид парень здоровый. Почему не воюешь, не защищаешь город, а?

Конан решил прикинуться простачком:

- Я нездешний. Плохо знаю по-вашему.

- Гнать вас всех надо! - сказал другой молодой человек. - Сидите в нашем городе, хлеб едите, а как воевать - так нет.

- Оставь-ка посетителя в покое, - перебила его служанка. - Знаешь, в чем разница между ним и тобой? Он за себя платит, а вас, дармоедов, велено кормить бесплатно, пока вы носите форменную одежду с цветами города.

- Ну и правильно, - ответил юный герой, - мы, понимаешь, жизнью рискуем, защищая вас, слабосильных. Принеси-ка нам лучшей жратвы и лучшего вина)

- Еды - пожалуйста, а за вино платите. Князь хочет, чтобы у вас были силенки для боя, а не чтобы вы нажирались как свиньи. Платите или пейте воду.

- Воду! - закричал парень с обвислыми каштановыми усами. В голосе его было выражение неподдельного ужаса. - Я слышал, что осада - это настоящий ад, но чтобы такое...

Конан протянул им кувшин.

- Я угощаю, - сказал он.

В то же мгновение молодые воины стали его лучшими друзьями.

- Я всегда говорил: хорошее это дело - привечать в нашем городе иноземных гостей! - произнес усатый.

Они налили себе вина, и все сошлись, что иноземец - парень что надо. Конан понимал, что дружелюбие это кончится вместе с вином. Они болтали между собой, особенно не обращая на него внимания: ведь он чужестранец, какое ему дело до местных новостей?

- Слышал, что говорят? - спросил один. - Тот парень, что напоил гонца и ускакал из города на его лошади, - думают, что это был Мансур.

- Я всегда от него ожидал чего-нибудь этакого, - ответил другой. Хвалился, хвалился, стишки писал про войну и подвиги, а как представился случай показать себя в деле - сразу же дал ноги.

- Да нет, едва ли он струсил, - сказал усатый. - Дурак - это да. А трус - нет, он не из таких. Он небось выдумал невесть что - пробраться в самое логово к этим гирканийцам и своими руками прикончить их царя, например.

- Да уж, - сказал другой. - Пуститься в одиночку через вражеские посты - это на трусость не похоже. При всем своем хвастовстве, при всех своих жутких виршах Мансур - лучший во всем городе боец на мечах, это надо признать.

- Какая разница! - отозвался первый. - Трус он или герой, сгинул-то он наверняка, дурачок несчастный.

Конан припомнил следы от копыт в соломенных чехлах и раны от мастерских ударов мечом на телах убитых гирканийских воинов.

- Повод выпить, - сказал один из согарийцев. - Помянем павшего товарища! Есть еще что-нибудь в кувшине?

Другой опустил усы а кувшин:

- Пуст, как голова бедняги Мансура. Эй, чужестранец... Но когда он поднял глаза, Конана как не бывало.

Он пробирался дальше - ко дворцу. Сейчас народ начнет просыпаться; можно будет невзначай услышать кое-что интересное. Осада только началась, люди еще возбуждены и болтливы. Им еще предстоит научиться терпеливо сносить унылую бесконечность долгих осадных дней.

Он пересек общественный сад, полный жалких беженцев, разбивших здесь свои шатры и палатки. Да, прав был Рустуф. Если осада протянется долго, ничего хорошего этих людей не ждет. Скоро они пожалеют, что не остались у себя в деревнях.

Опытным взором Конан окинул невысокую дворцовую стену. На первый взгляд - вскарабкаться нетрудно. Камни большие, круглые, неровно отесанные, поросшие плющом. Наверху он не заметил стражи. Понятно: большая часть стражников защищает городские стены и вернется ко дворцу, только если враг войдет в город.

В плане дворец был асимметричен. За столетия достраивалось великое множество новых крыльев и пристроек, поэтому в здании было предостаточно углов и выступов. Смешавшись с толпой, он подошел поближе в поисках нужной щели, за которую можно зацепиться. Наконец он снял сандалии и повесил их себе на шею.