Джон Робертс - Дикая орда

Отряд миновал большую группу степняков, упражнявшихся в стрельбе из лука по неправдоподобно далеким мишеням. Некоторые воины были пешими, но большинство сидело верхом. Наиболее умелые метали стрелы на полном скаку, а некоторые даже вполоборота. Конан, увидя искусных лучников, ругал самого себя самыми грязными словами, припомнив, как бахвалился давеча у костра, обещая за месяц выучиться орудовать луком не хуже воинов-кочевников.

Киммериец весьма приблизительно был осведомлен о нравах и обычаях гирканийских племен, но люди, собравшиеся сейчас в лагере, мало походили друг на друга. Кочевники, одетые кто по-кхитайски, кто на туранский или иранистанский манер, очевидно, обитали близ границ тех стран, у которых переняли манеру одеваться. Сами степняки особым процветанием ремесел похвастаться не могли. Умели разве что делать грубые стеганые одежды из кожи, меха и войлока, чтобы спасаться от зимних холодов. Роскошные же ткани, предметы из металла, даже луки и седла - все это сработано мастерами из пограничных со степью городов и селений.

Выходцы из западных земель отличались в основном светлыми шевелюрами, голубыми глазами и затейливой, густой татуировкой по всему телу. Кочевники с Востока - коренастые, с плоскими лицами, раскосыми глазами и жиденькими бородками. Гирканийцы ценили силу, но, в отличие от других народов, высокий рост у них не был в чести. Степняки считали, что всадник в любом случае великан по сравнению с пешим, как бы высок тот ни был.

Бория приостановил коня и что-то спросил у проходящих мимо воинов. Те указали куда-то вверх по течению реки. Бория дал команду двигаться дальше, и вскоре отряд подъехал к огороженный яме, вырытой в самом центре гирканийского бивака. Яма была футов двадцати в глубину, с ровными стенами и узким скатом для спуска. Вокруг ямы медленно разъезжали всадники с натянутыми луками, лениво переговариваясь. На дне ямы было полно народу, Бория подтолкнул Конан к стражнику со шрамом, стоявшему рядом с писцом-кхитайцем. Писец сидел за складным столиком, заваленным перьями, кубиками сухих чернил и свитками бумаги.

- Будь осторожен с этим парнем, - предупредил Бория, - для деревенщины он очень крутой.

Воин посмотрел на Конана с подозрением:

- Здесь и не с таких крутизну сбивали. А этот, видать, строптив, - он оценивающе оглядел стягивающие Конана веревки, - вы его так скрутили, что хватило бы и на троих.

Бория с помощью своих воинов осторожно освободил Конана от пут. Веревки глубоко впились в тело. Киммериец, с трудом подавив стон, вытянул онемевшие руки, чтобы восстановить кровообращение. Потом заглянул в яму, посмотрел на копошащихся внизу людей и повернулся к стражнику:

- Не теряйте напрасно время, этот свинарник не для меня. Ведите лучше прямо к Бартатуе.

Стражник в изумлении вытаращился на киммерийца, затем обернулся к Бории:

- Надо было предупреждать, что он не только бешеный, но и чокнутый.

- Ты надсмотрщик, - ответил Бория, ухмыляясь, - делай с ним что хочешь. Только не советую поворачиваться к парню спиной. - Тут все воины Бории (кроме Торгута, разумеется) засмеялись, развернули коней и поспешили на поиски соплеменников.

Надсмотрщик нахмурился и покачал головой.

- Все они там, на Западе, чокнутые. - Он покосился на Конана: - Скажи писцу, кто ты и откуда, раб.

- Я Конан из Киммерии.

Бритоголовый кхитаец взял перо, послюнил его и потер о кубик сухих чернил.

- Для меня твое имя - пустой звук. И о стране такой я ни разу не слыхал. - Кхитаец двумя быстрыми росчерками записал какие-то непонятные слова.

- Что это означает? - спросил Конан.

- На моем языке это значит: высокий черноволосый инородец. Зачем рабам, жизнь которых так коротка, вообще нужны имена?

- А ну-ка в яму, раб! - рявкнул стражник, ударив Конана по руке витым хлыстом. Киммериец обернулся и посмотрел на степняка так, что воин попятился назад, а рука его потянулась к рукояти меча.

"Прикончить кочевника, что ли? - пронеслось в голове у киммерийца. Лошадей здесь полно. Выхватить у надсмотрщика меч и прирезать гада его же собственным оружием! Плевое дело..."

Если бы Конан находился сейчас в плену где-нибудь в другом месте великой Хайбории - он так бы и поступил. Но сейчас это не имело смысла. Степняки нашпигуют его стрелами прежде, чем он покинет пределы лагеря. "Я стану похож на дохлого дикобраза, а лошадь меткие кочевники оставят невредимой", - подумал Конан, развернулся и нехотя побрел к спуску в яму.