Андрей Балабуха - Люди кораблей

«Интересно, — подумал Бец, — как рождается такое название? Может быть, здесь проходили изыскатели и им встретилась девчонка из соседнего отряда — кареглазая, веснушчатая, только что вышедшая из воды… Может, у топографа в этот день родилась дочка и на радостях он написал ее имя на планшете. Быть может, у безымянной еще реки построили метеостанцию и на ней наблюдателем или оператором работала рыжая девчонка Танька. Постепенно это место стали называть Танькиной заводью. А когда мимо прошла трасса карвейра, ближайший перрон так и назвали — перрон «Танькина заводь»… Бесполезно гадать об этом. Ксения не из самых молодых планет, и вряд ли здесь сохранился еще кто-либо из первопоселенцев. А для всех, живущих сейчас, это название так же загадочно, как для меня…»

Что-то щекотало Беца за ухом — словно там ползал какой-то жучок. Бец пощупал, но никого не поймал. Тогда он приподнялся на локте и посмотрел. Над примятой его телом травой упруго вздрагивал похожий на прутик антенны стебелек. Весь он был каким-то вызывающе-дразнящим: ярко-зеленый среди седой травы, гибкий, изящный, с кокетливым султанчиком на макушке. Инстинктивно Бец протянул руку, сорвал его и пожевал кончик. Вкусом это больше всего напоминало земную подснежную клюкву — зуболомно-холодной кислотой обволокло рот, а вдыхаемый воздух словно стал свежее и ароматнее…

Бец заложил руки за голову. В небе медленно проплывали облака — сверкающие горы зеленой пены, такие зеленые и такие сверкающие, что Бецу стало страшно. Такого не бывает, хотелось ему сказать. Но он-то знал, что такое бывает, есть — на Ксении. И вдруг ему захотелось махнуть на все рукой, послать на Базу письмо, а самому остаться здесь, обосноваться на био- или метеостанции у Танькиной заводи, каждый день вот так валяться в траве и смотреть на зеленые облака, величественно плывущие по небу. Величественно, как стартующий на гравитре каргобот.

Через два месяца каргобот подойдет к Базе и встанет на разгрузку. И наверняка окажется, что уже завтра уходит в маршрут «Коннор» и есть вакантное место в поисковой группе, потому что Силаев женился-таки наконец и у него медовый месяц, а кто-то еще в отпуску… И координатор скажет Бецу: «Что ты думаешь по этому поводу?» Скажет, как будто не знает, что Бец уже давно ждал этого.

Бец рывком встал на ноги. Если он не хочет опоздать на следующий поезд, ему пора двигаться.

Входя в рощу, он оглянулся. Вода была все такой же спокойной и прозрачной. «Ну что ж, прощай, — подумал Бец, — прощай, Танькина заводь!»

Когда поезд и перрон уравняли скорости, астрогатор Хорват Бец шагнул в радушно распахнувшуюся дверь. В вагоне никого не было.

Он сел в кресло и свернул его, устраиваясь поудобнее. За окном мчалась навстречу чуть всхолмленная равнина…

«И все-таки, — думал Бец, — если когда-нибудь я устану и захочу осесть, я приеду сюда и поселюсь в маленьком коттедже у Танькиной заводи. Впрочем, вернусь я вряд ли. Скорее я останусь на каком-нибудь из молодых миров, но только в том месте, которое будет называться столь же человечески. Не важно, как. Лишь бы в имени чувствовалось тепло живущих там людей. А может быть, я сам найду такое место и стану первым его жителем…»

Он провел языком по губам и, прикрыв глаза, вслушался, как снова волной прокатился по рту что-то смутно напоминающий и вместе с тем ни на что не похожий, свежий, кислый, горький, сладкий вкус — вкус травы.

Танькина заводь осталась уже далеко позади, и сейчас карвейр стремительно приближал Беца к звездолетному парку. На табло в конце вагона через каждые несколько минут вспыхивали названия:

«Ферма «Кентавр»,

«Индустриальное»,

«Рыбозеро»…

Но теперь Бец был уверен: чем дольше и дальше будет уходить он отсюда, каждый год и каждый парсек станут лишь приближать его к Танькиной заводи.

Когда последние городские постройки остались позади, Шорак замедлил полет и взял чуть влево, туда, где в темном предутреннем небе высветилась башня САС — станции аутспайс-связи. Издали башня больше всего напоминала цветок — изящный, устремленный ввысь стебель, увенчанный кокетливой розеткой со слегка загнутыми вверх лепестками, из центра которой поднимались три тоненькие штриха-тычинки с рубиновыми капельками на концах. Впрочем, вблизи тычинки эти скорее походили на секвойи в несколько обхватов, — уж кто-кто, а Шорак назубок знал все параметры антенн дальней связи.