Дэвид Герролд - Сезон бойни

Сейчас над трупом роились только жигалки и мясные пчелы. Их неумолчное жужжание резало слух, да и вся атмосфера действовала на нервы. Я понимал, что насекомые не могут проникнуть под защитную маску, но одно их присутствие нервировало; чувство было такое, будто я голый.

Внезапно одна часть головоломки встала на место. Мясные пчелы, Я быстро огляделся и бегом бросился к бронетранспортеру.

– Задраить люк, – приказал я, не протиснувшись в него и наполовину. Крышка захлопнулась с такой быстротой, что наподдала меня по спине.

– Что там? Что вы увидели? – нервно спросил Смитти.

– Ничего. Если бы я что-нибудь увидел, было бы уже поздно.

– Но вы знаете, что это такое, да? Я покачал головой.

– Нет. Точно не знаю, но если бы меня попросили высказать предположение… – Я стянул маску, чтобы сполоснуть лицо водой из фляги. – Это не большие укусы, а масса мелких. Сотни, тысячи мелких укусов. На этого червя напал какой-то рой. Напал, покормился и… – Я пожал плечами. – Сейчас он, вероятно, на пути к гнезду или чему-то еще.

Лопец подняла голову от экрана микроскопа. – Рой?

– Может быть, рой чего-то, уже известного. Просто мы никогда не наблюдали их за подобным занятием. – Я уже диктовал компьютеру: – Проверьте всех существ, которые питаются подобно паукам, то есть вводят жертвам яд и разжижают их внутренности. Существа необязательно должны быть крупными. Нас интересует, насколько усиливается эффективность, если они кормятся роем, но они могут и не образовывать постоянный рой. Также проверьте не роящиеся, но периодически собирающиеся вместе организмы. – Неожиданно мне пришла другая мысль: – Проверьте, способна ли стая тысяченожек одолеть червя.

Я невольно улыбнулся. Это прямо-таки романтически справедливо – ведь черви пожирали тысяченожек, как воздушную кукурузу.

Возможно, перекрестное сравнение тканевых жидкостей из взятых проб подскажет то, что нам необходимо знать. Лаборатория у нас богатством не отличается, но Лопец хороший специалист. Она, бывало, проводила точные анализы с пробами гораздо худшего качества.

– Сэр? – послышался голос Смитти. – Мы едем дальше?

– Что? Да, конечно. – И только потом я понял, о чем он спрашивает. – Не думаю, что генерал Тирелли обрадуется нам, если мы повернем назад из-за дохлого червя.

– Меня не червь беспокоит, капитан. Взгляните на экран, пожалуйста.

Я нажал на клавиши, настраивая большой экран в центре на общий вид. Огромный пушистый розовый шар размером с сенбернара плыл, подпрыгивая и перекатываясь по неровностям земли прямо перед нами.

Все верно. Сегодня день пуховиков, когда лопаются сразу все споры, и это служит спусковым механизмом для трехдневной безумной оргии всепожирания.

Все организмы, питающиеся спорами, одновременно вылупятся из яиц. Следом вылупятся пресмыкающиеся, питающиеся этими организмами. Затем – более крупные пресмыкающиеся, поедающие мелких гадов, и так далее вплоть до конца пищевой цепочки, когда даже черви выйдут, чтобы набить свою утробу. По личному опыту я знал, что генерал Тирелли оценит ситуацию.

– Что на метеокарте? Спутники? Что показывает наземная сеть датчиков? Что видят наши «птички»?

– Ничего, сэр.

– Может, это заблудившийся пуховик? – предположил я. – Или у него испортился календарь. А может, он одинок и ищет друзей, не знаю.

Я в задумчивости потер щеку. Право, не люблю принимать подобные решения. Раздраженно вздохнув, я дважды проверил карту маршрута на экране номер два.

Все верно. Мы направлялись в самую красную зону. Я потянулся к микрофону.

Если наложить на карту Земли отметки, обозначающие различные компоненты хторранского заражения и отражающие все его степени: где распространились мириады видов, где они основали постоянные поселения, где они только замечены или даже где всего лишь идентифицированы следы активности, – такая карта ясно покажет, что на Земле больше не осталось мест, которые можно считать незараженными.

Важно отметить, что ни одно конкретное пятно заражения не существует само по себе и биологически гомогенно. Напротив, они составляют коллаж: из множества отдельных заражений, каждое из которых варьируется по компонентам, масштабам и воздействию, и все они распространяются, видоизменяются, взаимодействуют и перекрываются. Каждое есть элемент более крупного процесса.

В большинстве мест заражение проявляет себя пока в мягкой, начальной форме, что дает многим повод считать, будто масштаб катастрофы, с которой мы столкнулись, намного меньше, чем об этом говорят.