Дэвид Герролд - Сезон бойни

Девяносто минут спустя мы были в воздухе, а еще через девяносто минут – снова на земле, в Северо-Восточной Мексике. Бронетранспортеры прогрохотали вниз по аппарели, транспортные машины вертикального взлета с шепотом поднялись в воздух, и мы снова с хрустом катили по красной вощеной корке хторранского заражения. Солнце цвета охры стояло еще высоко, а день был подернут дымкой красной кирпичной пыли. Ветра, чтобы развеять ее, почти не было.

Мы имели в запасе по меньшей мере шесть часов светового времени, весь завтрашний день и большую часть послезавтрашнего. Если за три дня мне не удастся найти ответ – или хотя бы какой-нибудь ключ к разгадке, – то, скорее всего, я не найду его совсем. По крайней мере, в этом рейде. Я залез в переднюю башню и стал изучать пейзаж.

ИЛ – Интеллект Летический.

Складки холмов, словно прыщи, покрывали пятна и полосы гниющей растительности – отталкивающее зрелище. Невольно пришла мысль о язвах на сгорающем в лихорадке теле зачумленной жертвы. Некоторые из этих растений жили лишь для того, чтобы умереть, удобрив собой почву для следующего поколения.

Даже сквозь фильтры мы чувствовали их запах – сладковатый, перезрелый смрад раковой опухоли и фруктовой гнили. Тошнотворно приторный запах обладал свойством наркотика, ничто больше не казалось реальным в этом кошмарном мире.

По общему переговорному каналу послышался голос Зигеля; – Эй, э… что именно мы разыскиваем, кэп?

Я ответил не сразу. Этот же вопрос сверлил мой мозг.

Наконец я сказал: – Как вам известно, существует теория, что черви – лишь ударный отряд, нацеленный на то, чтобы подавить наше сопротивление. Так сказать, чистка трущоб. Когда черви возьмут население планеты под контроль, тогда мы увидим следующий этап вторжения. По этой теории то, что придет следом за червями, будет стоять выше их в пищевой цепи.

– Вы имеете в виду, что мы ищем что-то настолько серьезное, что оно способно сожрать взрослого червя? О-хо-хо…

– Это – только одна из гипотез. Множество других ученых считает, что если цель заражения – создание стабильной экологии, то в этом случае она должна иметь собственные ограничения и равновесия. А значит, в каждый без исключения вид, который мы наблюдаем, встроен внутренний контролирующий механизм – нечто вроде биологического губернатора. Проще говоря, как только вид размножается слишком сильно, пробуждается или включается что-то еще. Это как бы слегка напоминает семнадцатилетний цикл саранчи. Как только создаются подходящие условия, это что– то начинает уничтожать червей. Я считаю, что выяснение этого – чем бы оно ни оказалось, могло принести пользу.

– Все верно. Я так и думал. Мы ищем что-то достаточно серьезное, чтобы сожрать взрослого червя.

Спустя некоторое время открывающийся из башни вид стал угнетающим. Я не мог больше смотреть на отвратительные красные холмы и, свалившись вниз в командный отсек, вытер со лба пот, обнаружив, что насквозь промок. Капли пота щекотали шею.

– Что-нибудь не в порядке с кондиционерами? – спросил я.

Уиллиг отрицательно покачала головой.

– Это на всех так действует, разве вы забыли?

Я промолчал. Она права. Устроившись поудобнее на командирском сиденье – в своем информационном гнезде, – я снова начал просматривать записи со спутника, уже в… надцатый раз. Беда с этим космическим наблюдением заключалась в том, что существовало столько различных способов расшифровки кадров, столько разнообразных фильтров и увеличивающих разрешение приспособлений, столько возможных вариантов, что разобраться в них было в такой же мере искусством, как и профессией. Нам не хватало подготовленного персонала, и как бы ни были хороши машины летического интеллекта, они пока не обладали способностью наводить интуитивные мостики. ИЛы могли выдать статистические вероятности, определить направление поиска – хотя недавно я слышал, что сейчас работают над тем, чтобы добавить им и эту способность.

Разрешение наиболее поздних кадров было хорошим – словно мы смотрели с крыши десятиэтажного здания. Еще дома я загрузил в память танка аэронаблюдения за последние шесть месяцев – этого должно было хватить с лихвой. Я вызвал кадры последней недели и наблюдал сверху, как пять наших машин приближаются к мертвому червю, осматривают его и едут дальше.

К сожалению, начиная с этого момента обратное во времени сканирование не принесло почти никакой пользы. Лохматая полоса облачности – самая южная оконечность шторма над заливом, так и не дотянувшего до урагана, – прошла над побережьем Мексики и закрыла интересующий нас район. До появления облаков мертвого червя на земле не было. После – был.