Сергей Беляев - Истребитель «17-У»

— Пока не увижу сам, я не поверю в ваше торжество, — очень холодно ответил Лебедев. Он уже взял себя в руки и знал, что ему надо делать.

В день объявления мобилизации лицо прифронтовой полосы СССР начало меняться. Спешно маскировались заводы, фабрики, жилые дома, чтобы с неприятельских самолетов их нельзя было отличить. По ночам города погружались в черную тьму. Вокруг них выросли линии воздушных заграждений. Эфир бороздился радио-волнами шифров.

Затем началось… Высоко над землей схватывались в поединках самолеты, и на землю сваливались только обгорелые остатки их. Эскадрильи тяжелых бомбовозов прорывали воздушные заграждения, и тогда оглушительные взрывы тревожили настороженную тишину ночи. Население пряталось в убежища, и на улицах видны были только дежурные отряды Осоавиахима, тушившие пожары, подбиравшие случайных раненых и отравленных, уничтожавшие отравляющие вещества, которыми враг с воздуха атаковал город.

Бутягин работал в глубоком тылу. На него была возложена обязанность максимально использовать машины «Бутгруз». В уральских степях они засевали громадные пространства «Альбиной».

— Мы выдержим, — сказал Бутягин Ксении, недавно ставшей его женой, с которой он только-что возвратился с поездки по осмотру полей.

Он сидел на низенькой скамеечке около входа в юрту и держал в руках последние радио-сводки.

— Мы продвинулись вперед по всей линии. Вот, Ксения, эти новости. Это сообщает «Коминтерн», где теперь работает Голованов. Его сестра сейчас в тыловом госпитале. Самолеты наши в последнем сражений замечательно хорошо действовали. Они охраняют подступы к нашим житницам. Эх, как начинаю говорить о самолетах, так вспоминаю Антошу Лебедева. Ему бы теперь нашлась работа…

«Истребитель 17-У» прибыл в тыл армии империалистов на шестнадцатый день после начала военных действий. Красная армия успешно продвигалась вперед. Краснозвездные самолеты забирались далеко в расположение противника и там сбрасывали листовки, в которых говорилось о том, что война капитала против трудящихся есть величайшее преступление перед человечеством. Солдаты империалистических армий с вниманием читали их. В тылу противника начались волнения, и под ударами Красной армии противник вынужден был отступать, несмотря на то, что командование его сосредоточило против красных невиданные доселе средства истребления. Последняя надежда капитала была на «Истребителя 17-У».

— Я знаю, что вы презираете меня. Но я вас уважаю, Лебедев. И только вам одному во всем свете я скажу. Наш род велик, древен и славен. К нему принадлежал великий Умберто, которого историки представляют в своих описаниях разбойником, наводившим страх на берегах Адриатики. Умирая, он завещал нашему роду прославить имя Умберто. Оно должно сиять по всему лицу земли. И вот я, семнадцатый потомок по прямой линии от Умберто, стою накануне моего торжества. Завтра с восходом солнца «Истребитель» под моим управлением установит свою власть на земле.

— Гениально! — воскликнул Лебедев. — Пожалуй, вы правы. Я с первого взгляда увидел, что вы необыкновенный человек. В вашей фигуре и в вашем лице есть что-то такое, что просится не то на картину, не то на виселицу.

— Вы находите? — насмешливо спросил «Утиный нос».

Лебедев кивнул утвердительно головой:

— Уверяю вас.

Разговор происходил в одном из убежищ на линии белого фронта. Лебедев знал, что «Истребитель 17-У» находится где-то близко, что завтра, с восходом солнца, он примет участие в бою. Тогда наступит решительный перелом.

Слабо звякнул телефон. Умберто приложил трубку к уху. Разговор длился несколько секунд.

— Для вас, Лебедев, очень приятное известие, — улыбнулся Умберто, кладя трубку. — Ваш борт-механик Андрейко, которого я тоже не прочь был взять с собой в «Истребитель», несколько часов тому назад бежал к красным.

Из осторожности Лебедев ничего не ответил.

— А другое известие для вас, Лебедев, неприятно. Андрейко распропагандировал одного из наших летчиков и бежал с ним вдвоем на самолете. Но наша зенитная батарея подбила их и они, кажется, погибли.

Лебедев подумал: Если «кажется», то еще можно надеяться. Андрейко мой не подгадит.

Телефонный звонок яростно залился. Умберто схватился за трубку:

— Что? — закричал он по-английски. — Красные прорвали фронт? Требуется «Истребитель»? К вашим услугам, генерал!