Николай Романецкий: Прозрение крота

В спину остро кольнула угроза, непонятная, но явно смертельная. Иван тут же совершил прыжок в сторону. Мимо него, блеснув на солнце, рыбкой скользнул нож и, упав на землю, затерялся в траве.

Иван медленно обернулся. Толпа Слепых придвинулась к воротам. В ней спешил затеряться лысый карлик. Слепые не обращали на него никакого внимания, они, раскрыв рты, жадно смотрели на Ивана. Иван улыбнулся им и растянулся на траве, сунув лайтинг под голову. Закрыл глаза.

Что же мне делать с Мэтом, думал он. Выгнать его из Приюта?.. Специально для него создать тюрьму-одиночку и в пожизненное?.. Хорошо бы поразить его на глазах у всех фиолетовой молнией, но нет у меня к нему ненависти. Еще вчера было сколько угодно, а сегодня ничего не осталось. Одна жалость...

Лежать под солнцем на траве было приятно - тепло и мягко. Как на кровати. Век бы так лежал!.. Если бы еще не упиралась в шею рукоятка лайтинга.

Негромкий шум донесся до него от ворот. Он открыл глаза, сел и посмотрел назад. Толпа Слепых рассасывалась. То один, то другой, словно вспомнив о чем-то, поворачивались и уходили. Заплакали дети.

- Туда хочу! Туда-а-а!.. - закричал какой-то малыш.

Детей хватали за руки, уводили силой, слышались шлепки.

- Стойте! - закричал Иван и вскочил на ноги. - Куда же вы? Разве вы не видите, что я жив, что Креста нет, что можно совершенно безопасно валяться на травке?..

Слепые молча пожимали плечами и продолжали расходиться. Только дядя Мартин вдруг остановился, повернулся и направился к Ивану.

- Ты извини, - сказал он. - Валяться на травке - это, конечно, прекрасно, но нам работать надо. Канализацию чинить. - И он со странным сожалением посмотрел на Ивана.

- Зачем? - спросил Иван. - Для чего?.. Я не совсем правильно сказал... Но ведь теперь запросто можно жить не в Приюте! Вся Земля открыта!

Дядя Мартин погладил его по голове. Как маленького.

- К чему нам вся Земля? - сказал он. - Нас и Приют устраивает. Особенно теперь, когда не стало Креста.

- Но как же?..

- А вот так! - веско сказал дядя Мартин. - Работать надо! И чем больше, тем лучше... Тогда не будет времени заниматься всякой ерундой.

И он ушел. И все ушли. Остались только мать да скрючившийся у ворот Зрячий Мэт.

- А где отец, мама? - спросил Иван.

Мать молчала.

- Он не пошел, да? - сказал Иван. - Заявил, что у него есть дела и поважнее, да? "Фильтры чистить пора..."

- А может, так и надо, сынок? - осторожно сказала мать. - Ну зачем нам все? Разве нам плохо живется в Приюте? Сыты, одеты... Что еще нужно человеку?.. Дикие звери к нам не суются. Ведь хорошо же!

- Человеку многое нужно, мама! Так много нужно человеку, что я пока себе даже представить не могу.

Мать пожала плечами. Во взгляде ее сквозило такое же сожаление, как у дяди Мартина.

- Расскажи лучше, где ты был, - сказала она. - Что видел?

- Не сейчас, мадам! - прокаркал сзади Зрячий Мэт. - Идите-ка домой. Мне надо поговорить с вашим сыном.

Мать ушла. Иван снова взялся за лайтинг. Зрячий Мэт брезгливо поморщился.

- Ну что, философ? - сказал он, не глядя на Ивана. - Ты уже не можешь без оружия. Хватаешься за него, когда надо и когда не надо... Видно, не слишком хороши свобода и самостоятельность? Маловато в них ласки?.. И больно уж много страха!

Он замолк на мгновение, потер правой рукой грудь и продолжил:

- Впрочем, тем хуже для тебя! - Он усмехнулся. - А согласись: хороший был удар, когда оказалось, что Слепым не нужна твоя свобода... Самонадеянность всегда губит нас, милый мой! И я когда-то...

Мэт замолчал на полуслове и улыбнулся, и улыбка оказалась широкой и открытой. Такой улыбки Иван никогда не видел на его лице.

Как быстро он согласился с гибелью своего мира, подумал Иван. Ведь внутри него все вопить должно от страха: как же теперь жить?! А он разглагольствует о свободе. Может быть, он просто сошел с ума?

- Да, обманулся я в тебе, - проговорил старик. - Видно, действительно, стар стал. Лишил памяти, а надо было либо своим сделать, либо в могилу... Теперь уже не вернешь!

- Чего это вы плачетесь, мистер Коллинз? - сказал Иван. - Утешений от меня все равно ведь не дождетесь!

- Да, поздно! - сказал старик, не слыша его. - Да и не один... - Он замолк, пожевал губами. - Несерьезно я подошел к фантазиям Дайера... Пусть, думал, себе фантазируют, на фантазиях далеко не уедешь! А оно вон как вышло!

Лицо его вдруг исказилось, добрая отцовская улыбка мгновенно превратилась в гримасу ненависти.

- Я не знаю, как ты справился с "Цитаделью", - прошипел он, сжав сухонькие кулачки. - Такой же, наверное, чудотворец... Но это неважно! Тщу себя надеждой, что и никто этого не узнает!.. А потом и тех уничтожу! Зародыши, видите ли...