Леонид Кудрявцев - Мир крыльев

Кстати, а почему Дангнур лежит неподвижно? Наверное, он поджидал здесь Нломаля и, улучив момент, на него кинулся. И получил, наверное, хорошо получил. А если…

Неожиданно Нломаль нагнулся и повернул голову Дангнура так, что стал виден левый висок. Из небольшой дырочки в нем сочилась кровь.

Кто знает, был ли мир, в который они попали, именно таким, каким они его увидели? Может быть, его на самом деле и вовсе не существовало, а была лишь навеянная дорогой галлюцинация? Собственно, какая разница? Главное, они в этот мир вошли.

Он был очень странный. В такой они попадали впервые. Более всего он походил на составленную из других миров мозаику. Вернее, даже не так. Не мозаику, а лабиринт, в котором каждый мир был лишь коробочкой, в которой имелся еще один мир, а в том — другой, и так далее… до бесконечности…

Возвратиться назад они уже не могли, потому что их подхватило и понесло по воздуху, метрах в двух от поверхности через лиловый, грустный мир, где шел осенний, тусклый и безнадежный, как рассказы старика, дождь, падающий на заросли водянистой, блеклой растительности. Не зная, что это лишь первый мир и будут другие, Птиц и медвежонок затосковали. Он им совсем не понравился. В нем можно было получить насморк и, может быть, даже покрыться фиолетовой плесенью. А еще должны были водиться пиявки.

Бр-р-р-р…

Но тут первый мир кончился, и яркое солнце ударило им в глаза. Во втором мире было жарко. От шерсти медвежонка и перьев Птица сейчас же пошел пар. Далеко он, правда, не ушел, сказался застарелый ревматизм, и ему пришлось клубиться вокруг медвежонка и Птица. Что ж, для начала он организовал два клуба: «Клуб имени медвежонка» и «Клуб отчества Птица». Дальше — больше. Через пятнадцать минут пар создал этих клубов уже десятка три или четыре. Самый последний назывался «Клуб вечной и чистой любви медвежонка к эвкалиптовым листьям». Но тут солнце пригрело посильнее, и пар исчез. Впрочем, он всегда такой: чуть что — и исчезает.

Из-за этого пара Птиц и медвежонок даже не успели толком рассмотреть тот мир, через который их несло, но это было совершенно не важно. Их сейчас же закинуло в третий, сверкающий и переливающийся всеми национальными цветами мир, встретивший их заздравными тостами, обниманиями, поцелуями, танками, шампанским, саперными лопатками, фруктами, густыми бровями, полным соединением и полным отсоединением, выстрелами из-за угла, многотысячными митингами и черт знает чем еще. В этом мире Птиц получил палкой по ноге, а медвежонок — медаль «За успешное сворачивание межнациональной розни вручную». В этом мире они могли еще много чего получить, но тут их вынесло в следующий.

Птиц подумал, что все это неспроста. Не бывает миров, в которых за здорово живешь носит по воздуху. А еще он подумал, что это, очевидно, новые штучки дороги. Вот только зачем все это? Может быть, она им хочет что-то показать? Что?

А их несло уже через неизвестно какой по счету мир… Их? Птиц вдруг понял, что медвежонка рядом нет. Куда же он делся? Может быть, его оттащило в сторону? Надо было что-то предпринять, но Птиц никак не мог придумать, что именно, и вообще в голове у него слегка гудело, тело было странно вялым и непослушным. Делать что-либо расхотелось.

Его несло. В очередном мире он увидел, как зашивается с металлом директор какого-то предприятия. Несмотря на большой опыт в этом деле, стежки у него получались кривые, и это было не совсем хорошо. Металл представлял собой огромную железную балку, не без самодовольства вертевшую в разные стороны и выставлявшую на всеобщее обозрение табличку «За меня гибнут люди».

Вокруг директора и балки стояла толпа молча наблюдавших за тем, как директор зашивается, до ужаса худых существ. Кто они такие, Птиц не понял. В конце концов это было не так уж и важно, потому что он влетел в следующий мир, потом еще в один, потом… Он погружался в эти миры, как ложка в сахарный сироп. Они мелькали и проносились мимо. Миры с двумя солнцами и миры с тремя лунами, миры без солнца и луны, погруженные в первобытную тьму, где на холодных, пронизываемых ветром равнинах трубили мамонты и ревели саблезубые тигры. Миры ядерных взрывов и миры жизни, покрытые копошащейся, растущей, хватающей и умирающей зеленой броней. Миры…

Птицу уже давно надоело смотреть по сторонам. Глаза его сами собой закрывались, а миры складывались в его голове в детскую считалочку, на каждое слово которой он проскакивал по одному: