Ярослав Веров - Хроники Вторжения

Когда входишь в кристалл – кажется, что входишь в свет...

В этот же день, день чудесного путешествия Викулы, полковник и Эдуард дежурили у аппаратуры слежения. В свое время Эдуард установил ее на квартире у полковника.

Утренний звонок Романа был успешно перехвачен. Когда Викула спросил Романа, не марсианин ли тот, Эдик выругался, а полковник невозмутимо прокомментировал:

– Похоже, Эдуард.ю наши усилия пропадут втуне.

По экрану осциллографа медленно перемещалась зеленая точка – это Викула ехал в метро на встречу. Чудо-браслет работал исправно. Полковник курил одну задругой. Эдуард налегал на кофе.

Неожиданно зеленая точка сделалась большой, замигала, затрепетал как бабочка крыльями, и исчезла.

– Заглушили... – разочарованно произнес Эдуард.

Со звуковым каналом тоже было неладно. После уличного шума раздалось звонкое птичье пение – это Викула вошел в кафе «Пегас», а затем вдруг пошла трансляция радиостанции «Маяк».

Эдуард еще пытался бороться – настраивал канал, искал сигнал, потом полез в схему. Полковник, понаблюдав, лишь махнул рукой:

– Бесполезно, Эдуард. Они нас вычислили. Глушат.

Эдуард потер ладонью залысину на голове:

– Можно поехать, понаблюдать. Посмотреть на их лица.

– Не советую, майор. Роман – страшный человек.

Эдуард поднялся и сказал:

– Надо ехать.

– Я никуда не поеду. Погони не для меня. И потом, что мы можем изменить?

Эдуард припарковался за углом дома, в котором находился «Пегас». Вышел на бульвар, сел на лавку напротив кафе. Окна закрывали гирлянды растений, наверное, плюща, и сквозь них Эдуард увидел перса. Тот смотрел прямо на него. Эдуард за плющом не видел ни Викулы, ни Романа и не знал, что юноша, который смотрит сейчас на него, сидит за одним столом с Викулой. А потом на него накатила дремота. Провалился в сон.

Очнулся словно от толчка. Солнце бьет прямо в лицо, и не понять, куда и зачем его занесло. «Ви-кула» – всплыло в голове.

Эдуард бросился к дверям кафе. Стремительно ворвался внутрь. Немногочисленные посетители недоуменно смотрели в его сторону. А Викулы не было. «Вот и все. Зачем меня, холера, на лавку понесло? Сразу надо было сюда! Если бы сразу...»

Вечером в квартире Колокольниковых раздался звонок.

– Алло, можно Викулу?

– Викула в отъезде, – ответила Ириша. – Можно узнать, кто его спрашивает?

– Это его друг, Грязев Эдуард.

– Это вы его приглашали на рыбалку?

– Я.

– Тогда я должна вам выговорить. Вы же хорошо знаете, что ему пить нельзя. У него же очень больная печень. После вашей рыбалки у него был страшный приступ. Пришлось давать «ношпу». Вы же взрослый человек...

Ирина говорила с искренним возмущением. Но «вы же взрослый человек» произнесла с интонацией обиженного ребенка. Эдуард усмехнулся. Она, папина-мамина дочь, лишь недавно начав жизнь «взрослого человека», все еще делила мир на взрослых и всех остальных.

– Ради бога, Ирочка, простите уж великодушно. Знаете, как бывает в мужской компании? Больше этого не повторится...

– Во-первых, я вам не Ирочка. А во-вторых, я хочу вас предупредить...

– Считайте, уже предупредили, – перебил Эдуард. – Скажите, Ирина, а куда он уехал?

– В Англию, – с ноткой превосходства сообщила она. – На месяц в командировку.

– Он вам так сказал?

– Они заехали с Романом Викторовичем. Издательство, благодаря хлопотам Романа Викторовича, предоставило поездку в Англию.

– Ах, издательство, ну-ну.

– Представьте себе. Что вы еще хотели узнать?

– Не обижайтесь, бога ради, Ира. Я уже все узнал и даю самое честное слово не спаивать больше нашего драгоценного Викулу.

– Ладно уж, так я вам и поверила. Пейте, конечно, но ведь всему надо меру знать.

– Вы правы. До-свидания, Ирина.

Эдуард повесил трубку.

– В Англию, говорит, укатил. На месяц.

– Вот видите, – не моргнув, ответил полковник, словно именно это и ожидал услышать. – Наш план сработал.

Эдуард только усмехнулся в усы.

На Землю Викула вернулся через три недели. Что с ним было в кристалле-инкубаторе, он не помнил. Вошел в поток света – и все, растворился. Потом так же внезапно появился из света.

Вышел из роддома. Посмотрел на руку – что оно такое, лебес? Рука была все та же, с теми же волосами, родинками и шрамом на тыльной стороне кисти. Даже ногти отросли.

«Мое – не мое. Главное, чтобы тело по-прежнему служило мне, – подумал он, – а лебес, вещество – не один ли черт?»