Ярослав Веров - Хроники Вторжения

– Как марсиане? – удивился я; на сцену выходили марсиане. – Разве есть еще и настоящие марсиане?

– Считается, что нет. Они давным-давно вымерли, прекратили свое существование в марсии. Но недавно я кое-что обнаружил. Это моя тайна, русс. Я тебе расскажу, потому что ты мне нравишься... Но расскажу потом. Марсиане, предвидя свой конец, создали лебес и оставили эту благодатную долину – сложный саморегулирующийся кристаллят. В лебесе они заложили определенные законы, которые мы не в силах преодолеть. Эти законы ведут нас, оберегают и влекут. Они сообщают нам любовь к Марсу, которую мы называем «зовом Марса». И побуждают усложнять свои структуры в лебесе. Структура – это и есть живое существо, воплощение индивидуального Я. Но мы существуем на всех уровнях, поэтому создаем кристалляты и в веществе, поэтому ходим на двух ногах, но в это же время пребываем в виде марсийской или лебесной структуры, с которой и связано наше действующее Я. Все патриархи уже давно развились настолько, что покинули лебес и предпочитают пребывать исключительно в марсий. Его хотя и немного на планете, но нам хватает с головой. Все знание мы добываем через шулу. Мы можем видеть самые далекие миры и их обитателей, знать, что они делают, о чем говорят. Но попасть собственной структурой, переместить туда свое Я – не можем. Это самая большая загадка нашей цивилизации. Имея такие способности и средства – не уметь соединить себя с шулой других миров. Я первый, кто смог соединить чистый марсии с земной шулой – астралом. Так сказать, первый настоящий космонавт среди нас. Остальные пошли другой дорогой, нежели я. Я опередил их предположительно лет на сто. Такие пироги, русс.

Я слушал, словно загипнотизированный, мне нравилось слушать перса. Он говорил гладко и ровно.

– В лебесе легко посещать Землю, – продолжал перс. – Но тяжело долго на ней задерживаться. Зов Марса с каждым новым днем пребывания на Земле все сильнее. И наступает миг, когда оставаться больше невыносимо. Чем больше развита твоя лебесная структура – тем сильнее зов. А знаешь, как путешествуют на Землю патриархи? В марсии попасть на Землю нельзя. Поэтому они достают как бы из шкатулки свою лебесную структуру и входят в нее. Марсийская структура при этом погружается в подобие сна. Интересно?

– Неужели я не смогу больше быть на Земле? – грустно спросил я. Мне не было страшно или тоскливо. Я словно говорил о чем-то давно ушедшем, случайно всплывшем в разговоре. – А ведь там у меня все.

– Сможешь, даже долго сможешь. У тебя никакой лебесной структуры еще нет. Полежишь две недели в «роддоме», запечатлеешься в лебесном теле. Но оно у тебя будет ничтожно маленьким. Захочешь – отправишься на Землю, поживешь там лет пятьдесят под своим именем... Если бы тебя со смертного одра сюда доставили – тогда лебесное твое тело получилось бы совершенно непохожим на бывшее и не очень – на человеческие. А за две недели получится один к одному Викула Колокольников.

– А у вас в самом деле дети не рождаются?

– Какие дети могут быть у кристаллята?

– И у меня детей не будет?

– Почему не будет?

– Мое «тело... Я же...

– Латин говорил тебе, что твой кристаллят будет обладать всеми свойствам организма. И гены будут. Передашь их ребенку. На Земле такое возможно. У латина тоже будет ребенок, от дочери твоего друга, Эдуарда-воина. На Марсе дети не рождаются. Мы можем иметь гены, можем зачать, организовать роды. Все было. Появлялись на свет младенцы. Но они оказывались частью лебесной структуры одного из родителей. Собственного Я не получали. Мы не в силах породить новую жизнь, русс. За это я и не люблю Марс. Если бы не зов Марса... В марсии он очень силен... Давай полетаем над Марсом.

Мы пронеслись над рощами, над цветущими лугами, над разнообразными коттеджами, над целой улицей в викторианском духе, которую, по словам перса, организовал лично валлиец, над сооружениями, напоминающими огромные кристаллы.

– Все, что здесь имеет форму кристаллов – марсианские артефакты. «Библиотека», «роддом», «обсерватория»...

И над всей долиной было салатное небо и светило ярко-оранжевое солнце.

Мы снова пересекли невидимую завесу и оказались под темно-фиолетовым небом Марса с маленьким желтым Солнцем, заскользили над пологими багровыми холмами в сторону далекого горного хребта. За хребтом, в сравнении с которым Гранд-каньон никуда не годился, расстилалась огромная равнина. Перс остановил полет и сказал:

– Если бы ты уже имел марсийскую структуру, то увидел бы сейчас вокруг море огня. Это – я. Так выглядит моя структура – огонь, рождающий огонь. Знак Агура Мазды. Структура каждого из нас имеет особое видимое выражение...