Майк Гелприн - Одна шестьсот двадцать седьмая процента

Возвращаясь с проклятой дачи, осатаневший от патологической болтовни своей будущей тёщи Жорик мечтал лишь об одном — оказаться как можно скорее у себя на кухне, содрать пробку с бутылки сорокоградусной и сделать внушительный глоток прямо из горла.

— Пропали оно всё пропадом, — вслух бранился Жорик. — Вечно на мне все ездят, я им что, двужильный, в конце концов? Так недолго и копыта отбросить. И после этого ещё претензии — почему, мол, выпиваешь. Да от такой жизни последний абстинент запьёт. Лошадь запьёт от такой жизни.

Когда до дома оставалось всего-то полчаса езды, терпеть стало невмоготу. Жорик притёр видавший виды «Фордик» к тротуару, выскочил и посеменил к павильону. Там он отоварился чекушкой, затем, недолго думая, отъехал, свернул в первый попавшийся переулок и там в три приёма чекушку опорожнил.

Неправедно угнетённый организм немедленно воспрянул, возрадовался и обрёл вкус к жизни. На душе полегчало. Жорик закурил, завёл свой «Фордик», дал по газам и с ветерком поехал домой.

Пешехода перед капотом он заметил слишком поздно. Жорик успел лишь отчаянно крутануть баранку влево и избежать, тем самым, лобового наезда. Зацепив пешехода задком и отбросив его в сторону, «Фордик» выскочил с дороги на трамвайные рельсы, прогрохотал по ним, снёс бетонный поребрик по другую их сторону и оказался на встречной, по счастью в это время пустынной. К чести Жорика, он не дал дёру. Через полминуты он уже суетливо оттаскивал сбитого им мужика на обочину. Затем вызывал скорую и звонил в милицию. Ещё через полчаса Жорика увезли в отделение, а пострадавшего — в больницу. Им оказался гражданин Андрей Кузьмич Черепков, известный также как отмотавший четыре срока вор-рецидивист по кличке Череп.

С намеревавшимся взломать продуктовый магазинчик воришкой и собиравшимся разобраться с женой алкоголиком легко справилась Галка. Потом я утихомирил парочку распоясавшихся в ночном ресторане хулиганов, способствовал задержанию группы подколотых отморозков и отогнал от роддома сексуального извращенца, демонстрирующего половые органы под светом уличного фонаря.

К пяти утра обычно наступает затишье, жёлтые точки на экране сменяются зелёными, появление красных становится маловероятным, и это означает, что можно немного расслабиться.

— Устали, Олег Саныч? — заботливо спросила Галка.

— Нет, — ответил я. — Не устал.

Да, я устал. Смертельно устал за десять лет бессменной работы. С тех пор, как у меня обнаружили паранормальные способности и пригласили для собеседования в «Ангехран» — институт, официально не существующий и не значащийся потому ни в одном документе. Тогда, десять лет назад, он ещё не назывался «Ангехраном», он никак ещё не назывался, да и института как такового не было. Была лишь горстка людей, решивших посвятить себя неблагодарной работе. Ангехранцами мы стали позже, когда один из нас пошутил, что мы — ангелы-хранители. Только не персональные, а общественные. Охраняющие людей от нелюдей. Тех, которые по недоразумению тоже считаются людьми.

Я устал. Устал работать без отпусков по двенадцать часов в сутки, получая за это мизерную зарплату. Устал от того, что у меня нет перспектив, нет личной жизни, по сути, ничего нет. И главное — устал осознавать себя богом. Хорошо, пусть не богом, пусть ангелом. Вынужденным принимать решения, влияющие на человеческие судьбы. А иногда и на жизни.

Вот эта девочка. Ей девятнадцать, столько же, сколько было мне десять лет назад. И у неё сейчас столько же энтузиазма и восторженности, сколько во мне хладнокровия и цинизма. Она хочет стать одной из нас, мечтает об этом. У неё обнаружили способности, такие же, как у меня тогда. Способности видеть возможное будущее и влиять на него. Многократно увеличенные техникой. А кроме того, она училась в медицинском, пока не бросила, начав стажировку у нас. Нам крайне нужны врачи, просто необходимы. Их работа во много раз хуже моей — им предстоит ассистировать на хирургических операциях в тюремных и лагерных больницах, вживляя индикаторы агрессивности будущим клиентам.

— Иди домой, Галочка, — сказал я. — До конца смены вряд ли что-нибудь уже случится.

— Можно, я останусь, Олег Саныч?

— Оставайся, — вздохнул я. — Хотя я на твоём месте уже был бы дома. В пяти минутах, к тому же, живёшь. Отоспался бы, потом, проснувшись, почитал, посмотрел хороший фильм, сбегал бы на свидание.

— А вам не приходит в голову, — Галка вдруг покраснела, — что мне не хочется бегать на свидания?