Владислав Романов - Дождь

Выслушав сбивчивый рассказ Шилова, Любовь Сергеевна вдруг выговорила:

- Можно, я вас поцелую?..

- Меня?!. - Лев Игнатьич опешил, но не успел и опомниться, как ее губы нежно коснулись его щеки. Шилов превратился в соляной столб.

Пока он так стоит, заметим, что Лев Игнатьич уже три года жил один. Единственная дочь, закончив институт в Москве, вышла замуж и уехала с мужем в Эфиопию на три года.

- Можно, и я вас поцелую? - вдруг придя в себя, несмело попросил Шилов.

Любовь Сергеевна ничего не ответила, она только смутилась, и Лев Игнатьич, посчитав сие за согласие, поцеловал ее. Так они еще долго и легкомысленно целовались, пока солнце не зашло за дома и тень не легла на окна.

- "Джонни, ты меня не знаешь!.." - вдруг пропел Шилов.

- "Ты мне встреч не назначаешь..." - отозвалась Любовь Сергеевна. Потом они пили чай, а проголодавшись, готовили ужин, и напрасно беспрерывно звонил телефон в квартире Шилова. Он самолично уволил себя с поста председателя КВР, о чем в тот же вечер и доложил Римме Эммануиловне.

"Первый звон - чертям разгон", - любил средь бухгалтерской тишины изрекать Неверующий. И все знали, что Петр Иванович обнаружил у кого-то ошибку в подсчетах, что означало минус пять процентов квартальной премии. Оттого все затихали и боязливо поглядывали на него, а он не торопился объявить виновного, тянул, похмыкивал, накаляя без того жаркую атмосферу. Так случилось и в этот раз. Прошло двадцать минут, все попритихли - а сидели в одной комнате, даже отдельного кабинета не имел Петр Иваныч, - как вдруг Боборыкина не выдержала:

- Может, хватит, Петр Иваныч, издеваться над коллективом?!.

- Что?!. - У Неверующего даже очки слетели с переносицы. - Вы что, Боборыкина, чертей всю - ночь гоняли?!. Вы как разговариваете с главным бухгалтером?!.

- Вы для нас в первую очередь мужчина, а не главный бухгалтер и ведите себя как мужчина, а не как баба! - она так брякнула это слово "баба", с таким чувством, что вздох замирания пробежал по столам. В воздухе запахло электричеством. До обеда оставалось десять минут, и Пуговицына, старший кассир и старейший член бухгалтерии, неожиданно поднялась и, взяв кошелек, вышла. За Пуговицыной моментально выскочили остальные, оставив Боборыкину наедине с Неверующим.

"Прекрасно!" - заулыбалась Боборыкина, расценив этот уход как негласную поддержку подруг. Наедине можно не бояться, все высказать, свидетелей нет.

- Ну-ка, подойдите сюда! - Неверующий поманил ее пальчиком.

- Нет, это вы подойдите! - усмехнулась Боборыкина и, поманив Петра Иваныча пальчиком, указала на стул перед собой.

Неверующий даже оглянулся, точно это не его звали, а кого- то другого. Но в комнате, кроме них, никого не было. Он, конечно, мог возмутиться, закричать, но вместо этого Петр Иваныч поднялся, переместил резинки на рукавах, подошел к указанному стулу и сел. И Боборыкина сразу же растерялась.

Да, глянув на Петра Иваныча вблизи, она растерялась, но совсем по другому поводу. Та красавица, на которую заглядывался вчера в кафе Дождь, была дочерью Неверующего! Как она сразу-то не сообразила! Те же чистые голубые глаза, то же красивое лицо, вылепленное природой с таким тщанием, что даже изгиб ноздрей сделан на особый манер. И этот чистый высокий лоб... "Ему бы очень пошли усы, - вдруг подумала она. - Да он просто красавец!.. И если бабы не кидаются, то только потому, что невысокий. А разве имеет значение рост?.."

- Ну что ж, Надежда Васильевна, - прервав ее молчание, заговорил Неверующий. - Я вас слушаю! Я, как мужчина, вы это верно заметили, даю вам право первой высказать свои претензии ко мне. Я вас внимательно слушаю!.. И Петр Иваныч скрестил руки на груди.

Боборыкина помолчала, потом вдруг улыбнулась.

- Он вчера проводил меня до дома, а потом взял и улетел к вашей дочери, проговорила она. - Он любит ее, Петр Иваныч, да еще как любит! А вы любили когда-нибудь?

Петр Иваныч, приготовившись выслушивать град попреков; опешил. До него не сразу все это дошло. Он долго соображал, глядя на Боборыкину. И увидел вдруг, что перед ним сидит красивая женщина и как-то странно, непривычно смотрит на него.

- Я? Ну, знаете, это... При чем здесь любовь?!. Мы остались, надеюсь, объясниться совсем по другому поводу...

- Когда мужчина с женщиной остаются одни, другие поводы просто смешны, мудро сказала Надежда и улыбнулась.

- Как это смешны?!. - упорствовал Неверующий. - Нет уж, давайте разберемся сначала в наших служебных отношениях! То, что вы мне сказали...

- Никогда не надо воспринимать так серьезно слова женщины. Она говорит одно, а думает другое. И, кроме того, сейчас уже перерыв...