Владислав Романов: Замок с превращениями

Закончив карьеру профессора искусствоведения, Крюков работал экскурсоводом в областном художественном музее. Городок был небольшой, музей хороший. Здесь Крюков вознамерился пополнить знания своих новых сограждан. С художниками он, кроме Веласкеса, Гогена и Леонардо, больше ни с кем не встречался, зато хорошо знал Шекспира, Дюма и Гете и про них он мог рассказывать часами. Особенно заслушивались молодые девушки, некоторые даже записывали, и это льстило Крюкову. Месяца три все шло хорошо, и вдруг разразился скандал. На его экскурсию забрел местный профессор Найденов и, послушав, возмущенный заявился к директору музея: какое, мол, имеет право экскурсовод Крюков морочить мозги честной аудитории, рассказывая о том, как он пьянствовал с Гогеном, Дюма и Шекспиром, да еще чернить светлое имя Леонардо, который якобы для изучения анатомии использовал живых людей, приговоренных к смерти. Директор Махруев попросил профессора все это записать на листочке бумаги, что профессор и сделал, подписавшись: доктор филологических наук Федор Федорович Найденов. Директор музея ознакомил Крюкова с заявлением профессора.

- Я этой бумаге ход не буду давать, - с намеком сказал Махруев, пряча заявление в стол, - но вам надо уладить этот инцидент с Найденовым. Надо быть скромнее, а то я с Дюма, я с Гогеном! Я вот с завотделом обкома на рыбалку езжу. А на рыбалке, сами понимаете, за ухой... Вот! Да и потом в обществе у нас употребляется другое местоимение: мы!.. Надо быть скромнее!..

- А бумага эта каким числом датирована? - спросил Крюков.

- Числом?.. - Махруев достал бумагу, но на ней ничего не было, чистый лист. Махруев переворошил весь стол, но криминальной бумаги не нашел.

- Ладно, я разберусь с этим инцидентом! - заверил он Крюкова.

На следующий день Махруев пригласил к себе Найденова и снова попросил написать пропавшее заявление. Однако не прошло и полчаса после ухода профессора, как все написанное Найденовым исчезло. У Махруева стало дергаться правое веко, причем оно дергалось так, что получалось будто Махруев подмигивает. Это еще больше осложняло его положение, особенно в разговоре с начальством.

Почти в тот же день, когда Махруев попросил Найденова написать заявление вторично, к профессору прибежали перепуганные студентки. Они не смогли найти его статью, которую Найденов приказал им законспектировать. В сборнике на той странице, на которой должна была начаться статья Найденова, сияла белейшая пустота.

- Издательский брак! - изрек самоуверенно Найденов, - найдите другой экземпляр!..

Студентка Минерва Галимзянова, старшая дочь Венеры от последнего брака в порыве любви к профессору перерыла все библиотеки: во всех экземплярах на указанных Найденовым страницах царила девственная белизна. Профессор попробовал было раскрыть свою собственную книгу, из которой у него постоянно торчали закладки, но и она была пуста. Тексты Найденова исчезли из всех его книг и статей. Причем цитаты из других авторов оставались нетронутыми, и вследствие этого книги Федора Федоровича представляли собой плачевное зрелище. Говорят, нашлись злые языки, которые подсчитали количество цитат у профессора, тем более что сделать это теперь было нетрудно. Найденов написал даже заявление в Комитет государственной безопасности, приписав случившееся проискам буржуазных философов, а также доценту Казьмину, который осмеливался публично критиковать работы профессора. Не получив ответа из КГБ, профессор подал на Казьмина в суд, но к производству дело не взяли, ибо профессор не представил никаких конкретных доказательств. В это время Найденов готовил документы на членкора, и каково же было его удивление, когда перепуганная кадровичка принесла назад его профессорский диплом. В графе "специальность" чьей-то корявой рукой было нацарапано: "профессор кислых щей". После тщательных сличений и графологических экспертиз - Казьмин и здесь оказался ни при чем - установили, что эту глупую фразу написал сам Найденов. Все это казалось невероятным.

Крюков, решивший поначалу столь безобидно наказать своего доносчика, теперь затосковал. Его беззлобная на первый взгляд затея разрасталась уже в великое зло, ибо на карту была поставлена судьба человека, так как Найденова хватил удар и "скорая" увезла его в больницу. Пришлось вернуть тексты "бессмертных сочинений" Найденова обратно и сделать так, чтоб все об этом как можно скорее позабыли.

В те дни Крюков не находил себе места. Он, добровольно отказавшийся от злых деяний, тоже готов был поверить в то, что чья-то сильная рука, прознав об этом, нарочно подставляет его в такую ситуацию. Да и было кому. Еще лет триста назад, выйдя на широкую профессиональную дорогу, Азриэль основал профессиональный СТД (Союз тихих деятелей), "тихушники", как их звали в Поднебесной. Они творили зло втихую, без воплей и шума, как это делали тут же объединившиеся в свою организацию "шумовики" из Союза шумных деятелей. А теперь, пронюхав настроения Крюкова, члены правления СТД решили сделать все, чтобы не произошло утечки информации. Из СТД просто так не уходят и уж тем более, в Вечернюю страну, куда собрался рвануть Крюков.