Стефан Вул - Живая смерть

Они сохранили привычку держаться за руки. Движимая любопытством Марта как-то попыталась отучить их от этой мании, нарушить живую цепочку. Однако ей быстро пришлось отказаться от своего намерения, поскольку она не могла без тяжести на сердце наблюдать за тут же начинавшими удлиняться и змееобразно извиваться ручонками малышек, стремившимися любой ценой отыскать друг друга.

А уж росли они буквально не по дням, а по часам, вызывая тем самым вполне понятное беспокойство. И отличались необыкновенной прожорливостью. Одновременно быстрыми темпами прогрессировал и их интеллект. Короче говоря, к шести месяцам они выглядели как двухлетки при речи и сообразительности детей семилетнего возраста.

В остальном их поведение — игры и лепет — ничем не отличалось от присущих девочкам во всем мире.

Читать они научились на удивление рано и целыми днями жадно заглатывали любые печатные издания, попадавшиеся им под руку. Они черпали там абсолютно неупорядочные и плохо усваиваемые знания. Испугавшись в начале их чрезмерно ранней интеллектуальной зрелости, Марта несколько подуспокоилась, убедившись, что они проявляли восприимчивость скорее к колдовскому очарованию самого произношения звуков, нежели к глубокому смыслу ими сказанного. Но затем её встревожила и эта магия слова. Ибо во внешне безобидных песенках, которые распевали её семь дочурок, водя хороводы, звучали, например, такие сочетания:

Или же голосили, играя старой священной крестовиной как скакалкой:

Марта отнимала у греховодниц крестовину и спрашивала:

— Чего это вы поете, глупыши?

— Песенку.

— Понятно. Но какой у неё смысл?

— Никакого.

— И откуда только вы повытаскивали эти слова! Да знаете вы хотя бы, что они означают?

Они замолкали с виноватым и смущенным видом. Прятались в уголок, где, держась за руки, тихим голосом принимались рассказывать друг другу какие-то истории. Время от времени все синхронно прыскали от смеха.

Громадное удовольствие им доставляло гонять по коридорам паучиху Ванду. Та, похоже, боялась их как огня. Обычно предпочитала держаться подальше от тех мест, где они играли, и стоило хотя бы одной из девочек приблизиться, как она начинала злобно пощелкивать своими крючковатыми зубами. Но этот её очевидный страх необычайно распалял малышек. И они долгими часами травили гигантское насекомое. Не обращая внимания на запрет Марты, они выскакивали из апартаментов и мчались вслед за своей жертвой по шатким лестницам вплоть до развалин. Ванде, однако, всегда удавалось ускользать от близнецов, благодаря удивительной проворности.

Они вымещали также свою далеко не всегда добрую детскую вредность и на няне, но это никогда не затягивалось надолго. Как правило, дружная семерка выплясывала вокруг нее, распевая: «Оуна — дурочка». Но метиска в ответ лишь по-идиотски улыбалась и смиренно ждала окончания этой, всегда однообразной, игры, которая быстро приедалась непоседам.

В одно прекрасное утро эти живчики вроде бы потеряли всю присущую им настырность. Сбившись в тесную кучку, они отказывались принимать пищу. В ответ на все настойчивые увещевания Марты они хором отвечали:

— Я не хочу.

Напрасно Марта пыталась вытянуть из них иные, хоть какие-нибудь, слова. Близняшки упорно отказывались объяснить причину своей обеспокоенности.

Когда постучали в дверь, девочек охватила дрожь и они ударились в слезы. А стоило престарелому Жоакиму ступить в комнату, как они разразились истерическими рыданиями и сломя голову выскочили в соседнее помещение. Жоаким между тем возвестил, обращаясь к Марте:

— Мне удалось добиться успеха. Можем приступать в любое, на ваше усмотрение, время.

И тут Марту осенило насчет резона испуга дочерей. На этот раз речь и в самом деле шла о телепатии. Они на расстоянии почувствовали намерения ученого в отношении их.

— Предлагаю, — продолжал Жоаким, — проводить эксперимент с моей сывороткой не сразу на всех, а поочередно на каждой из девочек.

Марта поинтересовалась, не представляет ли подобное вмешательство какой-либо опасности для близнецов. Биолог красноречивым жестом показал, что не имеет на этот счет ни малейшего представления.