Стефан Вул - Живая смерть

Прошло множество веков, как Человек эмигрировал на иные планеты других солнечных систем дальнего Космоса.

А вокруг Солнца остались кружить лишь практически опустевшие миры. Только на Венере сохранялось организованное общество, перенявшее черты старой Империи. Накопленное к тому времени человечеством Знание было на три четверти утеряно. И ярко выраженное недоверие властей к ученым усиливало эту отчетливо выявившуюся тенденцию к вырождению. В сущности, довольствовались тем, что использовали некоторые унаследованные от былого научно-технические достижения, которые боязливая теократия сочла безвредными.

Что же касается Земли… Ее официально провозгласили проклятой планетой. Запретили любые формы общения с ней. Впрочем, господство на Земле постоянного и унылого дождливого климата было обстоятельством, достаточным, чтобы отвадить от неё чрезмерно любопытных. Единственно, кто отваживался появляться там, — это контрабандисты, не ведавшие ни стыда, ни совести. Умело обходя рогатки космической полиции, бандиты ухитрились наладить торговлю антиквариатом, спрос на который у ряда извращенцев был чрезвычайно велик.

На Венере к науке относились терпимо. Консистория, возглавлявшаяся Его Высокой Осторожностью, взяла на себя обязанность удерживать её в безопасных рамках. Точно так же в далеком прошлом некоторые африканские племена мирились с проживанием среди них кузнецов, столь необходимых для экономики деревенского типа, но их, тем не менее, продолжали упорно подозревать в поддержании зловредной торговли с духами огня. Но о подобном прецеденте большинство венериан ничего не ведало, как вообще о всей земной протоистории.

Как бы то ни было, но по отношению к ученым они проявляли точно такого же рода рефлексы. И если даже отдельным исследователям удавалось достигать высокого общественного положения и считаться вполне уважаемыми гражданами, — обыватели все равно продолжали видеть в них лиц, жонглирующих опасными штучками.

К счастью, священнослужители были неизменно на посту. Так, например, Жоакиму Мэтру-биологу, ежемесячно наносил визиты Священник-Инспектор.

Жоаким заканчивал диктовать на фиксофон ежемесячный доклад о своей научной деятельности. Звякнул входной колокольчик. Ученый, нажав на кнопку, бегло взглянул на экран. То был Священник-Инспектор.

Оторвавшись от работы, Жоаким вышел в коридор, чтобы лично впустить посетителя. Разумеется, он мог бы сделать это, не сходя со своего места при помощи специальных механизмов. С обычными визитерами он так и поступал. Но по отношению к Его Бдительности это было бы некорректно. Такого ранга лицам полагалось открывать дверь самому.

Инспектор, войдя в дом, подал знак пальцем, вымолвив:

— Можете поднять чело, Мэтр-био.

Жоаким, прервав ритуал выражения глубокого почтения к гостю, поспешил осведомиться:

— Как себя чувствуете, Ваша Бдительность?

Странное все же было это зрелище: убеленный сединами пожилой ученый рассыпается в любезностях перед молодым человеком. Но тот носил на плече сутаж, особый священнический знак, обязывающий обычных смертных выказывать к его обладателю уважение.

— Благодарю вас, все отлично, — ответствовал инспектор. — Вы не возражаете, если мы сразу же перейдем в ваш рабочий кабинет?

Жоаким пошел впереди, показывая дорогу и каясь на ходу:

— Я как раз кончал свой доклад, мне не хватило каких-нибудь пары минут, Ваша Бдительность.

Он посторонился перед дверью помещения, пропуская вперед инспектора.

— Соблаговолите пока присесть. Я быстро управлюсь.

Гость снисходительно кивнул подбородком, и уютно устроился в кресле. Жоаким, извинительно улыбаясь, включил фиксофон. Тот повторил последнюю продиктованную ученым фразу:

«… Успешное завершение этих классических опытов доказывает, что последние два года мы, в сущности, копаемся в различных вариантах одной и той же темы…»

Жоаким продолжил отчет:

— Представляется неоспоримым, что те же самые законы применимы и к высшим позвоночным животным. И непонятно, почему тогда Человек являлся бы исключением из этого правила. Не заходя в своих выводах столь далеко, мы все же осмеливаемся надеяться, что Консистория выскажется в пользу более смелых экспериментов: может быть, на птицах.

Замолчав, он переключил фиксофон на перемотку проволоки со сделанной на ней записью. Аппарат мелодично звякнул. Жоаким шумно выдохнул: