Стефан Вул - Живая смерть

Он мало что знал о судьбе близнецов. Марта не очень-то распространялась на эту тему.

— Как они поживают?

— Превосходно.

— А похожи ли они на Лизу?

— Они и «есть» Лиза.

И всякий раз Жоаким останавливался перед мучительным последним вопросом, не решаясь его задать: «Могу ли я их увидеть?» В известной мере он считал, что по отношению к нему допущена несправедливость и ожидал, что ему все же предложат нанести этот столь желанный визит.

Однажды Марта стремительно вошла в его апартаменты. На заметно побледневшем лице выделялись несколько сверх меры распахнутые глаза, как если бы она была чем-то напугана. Хозяйка замка бросила только одно слово:

— Пойдемте!

Жоаким тотчас же понял: что-то не ладилось. Он молча последовал за ней. По пути он воспользовался громоздкими зеркалами коридоров, чтобы исподтишка понаблюдать за Мартой, четко уловив, что та нервно покусывала накрашенные губы.

Миновав тяжелую дверь, они пересекли уже знакомую ученому внушительную гостиную.

В следующем помещении Жоаким увидел орг. Узнал его сразу, хотя никогда до этого не видел. Но было совершенно ясно, что фантастические голоса, вызывавшие у него по ночам причудливые видения, могли исходить только из подобного нагромождения голосистых свистков и гигантских флейт.

Но он не успел подивиться этому чуду. Марта уже увлекла его в анфиладу более скромных по размеру салонов, увешанных гобеленами и заставленных старинной мебелью. Наконец они вошли в комнату, где были выстроены в ряд семь колыбелек.

В первую минуту у ученого создалось впечатление, что они отдекорированы вяло колыхавшимися на сквозняке ленточками. Однако, приблизившись, он ошеломленно застыл на месте с разинутым ртом.

Ленточки оказались из плоти. Каждая девочка высовывала из кроватки ручонки, деформируя их в извивавшиеся змеями вытянутые жгуты. Заканчивались они розовыми растопыренными, непрерывно дергавшимися кулачками, смахивавшими на морских звезд, и пытавшимися по обе стороны ухватиться за кисти других близняшек. Тем самым они, похоже, стремились образовать неразрывную цепь.

Жоаким взглянул на Марту. Но та и сама уже уставилась на него в немом вопросе. В её глазах читалась страстная мольба и настоятельное желание получить от него успокаивающее объяснение феномену, что не могло не взволновать ученого до глубины души. В нем вспыхнуло неодолимое стремление по-отцовски утешить её, прижав, как дочь, к груди. Но с Мартой не отделаться невнятным комментарием. Она жаждала понять суть проблемы.

— Давно ли это…? — вырвалось с придыханием у Жоакима.

— Нет, я тут же пошла за вами.

Биолог вплотную подошел к кроваткам и взял одну из ручонок. На ощупь легко определил контуры хрупких косточек. Но кожа и суставы растянулись устрашающим образом. Между плечевой и локтевой костями был лишь гибкий тяж.

Тогда Жоаким сблизил кроватки. Ручонки быстро отыскали друг друга и тесно переплелись между собой. Цепочка состоялась. И в тот же миг они обрели нормальный размер.

Все это время дети сладко спали. Жоаким, приставив палец к губам, увлек Марту в соседнее помещение.

— В сущности, — начал он, — я не вижу в этом ничего страшного. Вы же знаете об особенностях поведения близнецов. Они постоянно стремятся быть вместе, словно сожалея о потере былой, имевшей место до рождения, близости. Признаю, что с физиологической точки зрения все происходящее, несомненно, порождает проблему. Не могу понять, как это возможно — растягивать части тела до такой степени.

— Нет, — решительно прервала его Марта. — Не пытайтесь успокоить меня столь примитивным способом. В этих детях есть что-то ненормальное, и вы это прекрасно знаете. Ладно, оставим пока в стороне ту сцену, что вы только что наблюдали. Налицо кое-что посущественней.

— И что же это такое?

— Их развитие. Прошло всего три месяца со дня появления на свет этих близняшек, а они выглядят как годовалые. Ко всему прочему ещё и разговаривают.

— Они говорят? Интересно, о чем же?

— О! Ничего существенного, болтают всякий детский вздор. Например, просят кушать. Представляете — в трехмесячном-то возрасте!

Жоаким нахмурился. Он проклинал себя за то, что не уделил большего внимания первым аномалиям, проявившимся на стадии утробного плода. Потому что, в конце концов, уже с самого начала все пошло не совсем так, как полагалось бы. Уж слишком быстро они сформировались тогда в младенцев.

«Все было подпорчено ещё на старте, — так и сяк разжевывал про себя эту мысль Жоаким. — Но чем? Радиоактивным фоном? Или…»?