Курт Воннегут - Дворцы побогаче

Тут зазвонил телефон, и я поднял трубку. То была Грейс Маклеллан.

— Да, Грейс?

— Вы, кажется, занимаетесь офисной мебелью?

— Верно.

— У вас бывают в продаже старые картотечные шкафчики?

— Да. Сам я их не люблю, но иногда приходится брать.

— А можете отдать мне такой?

Я задумался. У нас как раз валялась в офисе деревянная развалина, которую я собирался отнести на помойку. Я рассказал о ней Грейс.

— О, чудненько! В прошлом номере «Дома и сада» была статья о том, что можно сделать из старых картотечных шкафчиков. Если оклеить их обоями и покрыть прозрачным шеллаком, получается очень мило!

— Не сомневаюсь. Хорошо, дорогая, я завтра вечером его привезу.

— Ужасно любезно с вашей стороны! Может, зайдете к нам пропустить по рюмочке?

Я принял приглашение и повесил трубку.

— Ну, время пришло. Мария Антуанетта наконец пригласила нас взглянуть на Версаль.

— Я боюсь, — сказала Анна. — Вдруг после этого я не смогу смотреть на собственный дом?

— Брось, в жизни есть вещи поважнее, чем декор интерьеров.

— Знаю, знаю. Вот бы ты днем сидел дома и твердил мне это, пока она здесь!

На следующий вечер я приехал домой на пикапе, а не на своей машине — привез Грейс старый картотечный шкаф. Анна уже была у Маклелланов, и Джордж вышел мне помочь.

Шкаф был дубовый, старомодный и ужасно тяжелый: пыхтя и сопя, мы кое-как втащили его в дом, и я не больно-то смотрел по сторонам, пока не избавился от ноши в передней.

В глаза бросились еще два таких же разбитых картотечных шкафа — без всяких следов обоев или шеллака. На диване в гостиной сидела моя жена, на лице у нее застыла какая-то странная улыбка. Пружины пробили дно дивана и почти упирались в пол. Основным источником света в комнате была единственная лампочка, вкрученная в оплетенную паутиной люстру с шестью рожками. Из розетки в стене торчал перемотанный изолентой шнур — он вел к утюгу, стоявшему на гладильной доске посреди гостиной.

На полу лежал малюсенький коврик — такие обычно стелют в ванных; поцарапанные половые доски давным-давно нуждались в покраске. Всюду были пыль и паутина, окна помутнели от грязи. Единственное подобие порядка и изобилия наблюдалось на кофейном столике — то были разложенные веером журналы по домоводству.

Джордж был угрюмей и беспокойней обычного: ему явно не хотелось принимать гостей. Налив всем выпить, он сел и принялся молча буравить взглядом стенку.

Совсем иначе вела себя Грейс. Она была воплощение радушия, веселья и, как мне показалось, неукротимой гордости. Она то вставала, то садилась, то вскакивала вновь — по десять раз за минуту — и буквально танцевала по гостиной, расписывая, где и что будет. Она щупала пальцами воображаемые ткани, лениво разваливалась на плетеном стуле, на месте которого однажды будет стоять шезлонг с обивкой сливового цвета, показывала руками ширину будущего шкафчика беленого дуба, куда она хотела встроить телевизор, радиоприемник и граммофон.

Грейс захлопала в ладоши и зажмурилась.

— Вы ведь тоже это видите? Ну видите?

— Очень красиво! — ответила Анна.

— И каждый вечер, когда Джордж будет возвращаться с работы, я буду наливать нам мартини из ледяного графина и ставить пластинку. — Грейс наклонилась к воображаемому проигрывателю, нажала несуществующую кнопку и снова села на стул. Я с ужасом увидел, как она покачивает головой в такт музыке.

Примерно через минуту этого покачивания Джордж тоже заволновался.

— Грейс! — окликнул он жену. — Ты засыпаешь. — Он пытался говорить как можно беззаботней, но в голосе все равно слышалась тревога.

Грейс тряхнула головой и лениво приоткрыла глаза.

— Нет-нет. Я слушаю.

— Вы очень здорово все придумали, — сказала Анна, беспокойно покосившись на меня.

Грейс вдруг вскочила и затараторила с новой силой:

— А столовая! — Она нетерпеливо схватила журнал со столика и принялась быстро его листать. — Погодите, где она, где? Нет, не то! — Она уронила журнал на пол. — Ах да, я же вчера вырезала ее и убрала в картотеку! Помнишь, Джордж? Там еще стеклянный стол с полочкой для цветов внизу?

— Ага.

— Я решила поставить такой в столовой. — Грейс просияла. — Прямо под прозрачной столешницей будут цвести фиалки, герань и все такое прочее. Здорово? — Она кинулась к картотечным шкафам: — Нет, вы должны непременно увидеть фотографии.

Мы с Анной вежливо наблюдали, как она водит пальцем по разделителям в картотечных ящиках — забитых, как я понял, образцами тканей, красок, обоев и журнальными вырезками. Она уже заполнила ими два шкафа и собиралась занять третий, который я привез из конторы. Ящики были названы очень просто: «Гостиная», «Кухня», «Столовая», — и так далее.