Айзек Азимов - Камешек в небе. Звезды как пыль

Разумеется, Директора не были прежними Хинриадами. Их всегда выбирали внутри семьи, так, чтобы правителем становился самый способный. С той же целью поощрялось усыновление талантливых детей.

Но теперь на выборы влияли тираниты, и, например, двадцать лет назад Хинрик, пятый носитель этого имени, был избран Директором. Для тиранитов это была наилучшая кандидатура.

Во времена своего избрания Хинрик был красив, да и теперь, когда он восседал в Совете Родии, поражала его внешность.

Его волосы слегка поседели, но усы оставались черными, как и глаза его дочери, которая в этот момент стояла перед ним. Она была всего на два дюйма ниже Директора, которому до шести футов не хватало дюйма. Темноглазая и темноволосая, она говорила с обжигающей яростью:

— Я этого не сделаю!

— Но, Арта, это неразумно, — сказал Хинрик. — Пойми, в моем положении нет выбора.

— Если бы мама была жива, она нашла бы выход.

Она топнула ногой. Полное ее имя было Артемизия — королевское имя, которое носила по крайней мере одна представительница каждого поколения.

— Да, несомненно. Будь благословенна ее душа! Какая это была мать! Иногда мне кажется, что ты ее копия, и в тебе нет от меня ничего. Но ты не вдумывалась в его доводы?

— Которые?

— Один из них…

Он сделал неясный жест, подумал немного и сдался. Он подошел к дочери и хотел положить ей руку на плечо, но она отшатнулась, и ее алое платье зашумело в воздухе.

— Я провела с ним вечер, — горько сказала она.

— Он пытался поцеловать меня. Это отвратительно.

— Но все целуются, дорогая! Не так было во времена твоей бабушки. Поцелуи и ничего, меньше, чем ничего! Молодая кровь, Арта!

— Молодая кровь! К дьяволу! За пятнадцать лет этот ужасный маленький человек имел молодую кровь только однажды — когда ему сделали переливание. Он на четыре дюйма ниже меня, отец. Как мне показываться в обществе с пигмеем?

— Он значительный человек. Очень значительный.

— Это не добавляет ни одного дюйма к его росту. Он кривоногий, как все они, и у него пахнет изо рта.

— Пахнет изо рта?

Артемизия сморщила нос.

— Вот именно, пахнет. Неприятный запах. Он мне не понравился, и я ему об этом сказала.

Хинрик удивленно разинул рот, потом спросил хриплым полушепотом:

— Ты сказала ему об этом? Ты сказала, что высокий представитель королевского двора в Тиране может Иметь такую неприятную личную особенность?

— Конечно, имеет! Ты знаешь, у меня есть нос! Поэтому, когда он приблизился ко мне, я его оттолкнула. Восхитительно! Он упал на спину, задрав ноги!

Она показала пальцами, как задрал ноги неудачливый кавалер, но Хинрику все было не до смеха: он со стоном согнул плечи и закрыл лицо руками.

Меж пальцев жалобно взглянул на дочь.

— Что же теперь будет? Как могла ты так поступить?

— Это не принесло мне ничего хорошего. Знаешь, что он сказал? Это послужило последней каплей. Я поняла, что не вынесла бы этого человека, даже если бы он был десяти футов ростом.

— Но что же он сказал?

— Он сказал: «Ха! — Держись за что-нибудь, отец!

— Горячая девушка! Так она мне еще больше нравится». Двое слуг помогли ему встать на ноги. Больше он не пытался дышать мне в лицо.

Хинрик согнулся в кресле и уставился на Артемизию.

— Ты ведь выйдешь за него? Не нужно принимать это всерьез. Почему бы ради политической выгоды…

— Что значит «не принимать всерьез», отец? Скрестить пальцы левой руки, подписывая брачный контракт?

Хинрик выглядел смущенным.

— Конечно, нет. Что это даст? Скрещенные пальцы не отразятся на законности контракта. Ну, Арта, я удивлен твоей непонятливостью.

Артемизия вздохнула.

— Что ты имеешь в виду?

— Что я имею в виду? Ты меня совсем запутала. Я не могу заниматься делом, когда ты со мной споришь. Что я говорил?

— О моем замужестве.

— О, да. Я говорил, что ты не должна относиться к нему серьезно.

— Значит, я могу завести любовников?

Хинрик фыркнул и нахмурился.

— Арта, я воспитал тебя скромной, сдержанной девушкой, как и твоя мать. Как ты можешь говорить такие вещи? Стыдно!

— Но разве ты не это имел в виду?

— Я не могу этого так говорить. Я мужчина и взрослый человек. А такая девушка, как ты, и вовсе так говорить не должна.

— Хорошо. Я не имела в виду любовников. Если меня вынуждают выйти замуж по политическим соображениям, я, вероятно, заведу любовников, но всему есть предел.

Она положила руки на бедра, и широкие рукава платья скользнули до загорелых плеч.