Портер Браун - Бухта страха. Забытая палеонтологическая фантастика. Том 4

Я снял черепную крышку, собираясь осмотреть череп; здесь меня ждала еще одна неожиданность — на краях раны образовалась корочка, организм залечивал повреждение. Окраска внутренней поверхности черепа казалась совершенно естественной и здоровой, и я не заметил никаких признаков кровотечения; словом, все говорило о том, что животное намерено поправиться и жить дальше без мозга. Осматривая череп, я был поражен его сходством с черепом человека; внутренняя часть черепа, насколько я мог судить, соответствовала по объему и форме мозговому отделу человека, который носит головной убор размера семь и восемь. Объем самого мозга, как выяснилось при осмотре, не превышал объем среднего человеческого мозга, причем мозг животного очень напоминал последний очертаниями, но отличался существенно менее развитой тканью и меньшим числом извилин.

5 мая, утром

Фрамингем очень болен и говорит о смерти; он сказал, что если смерть не положит конец его страданиям, он покончит с собой. Не знаю, что делать. Все попытки приободрить его тщетны, а немногие оставшиеся у нас лекарства ничем не могут ему помочь.

5 мая, вечером

Я только что похоронил тело Фрамингема в песке на берегу озера. Я обошелся без похоронных церемоний — настоящий Фрамингем, быть может, все еще жив, хотя это предположение может показаться совершенно диким. Завтра, если только мой эксперимент не увенчается успехом, я воздвигну на могильной насыпи пирамиду из камней; глупо, конечно, надеяться на успех.

Сегодня утром, часов в десять, приступы тошноты у Фрамингема прекратились, и мы вместе пошли посмотреть на эласмозавра. Существо лежало там же, где мы его оставили; положение тела не изменилось, животное дышало, все функции организма восстановились. За ночь рана на голове затянулась и, по моим оценкам, должна была полностью излечиться через неделю или около того — с такой скоростью организм рептилии восстанавливал себя. Набрав два-три бушеля мидий, я извлек моллюсков из раковин и протолкнул пищу в горло эласмозавра. Животное конвульсивно глотнуло и медленно закрыло огромную пасть.

— Как долго вы собираетесь сохранять рептилию живой? — спросил Фрамингем.

— До тех пор, пока не сообщу о ней некоторым коллегам и они ее не осмотрят. Я оставлю вас в ближайшем селении и оттуда же отправлю письма. Затем я вернусь и буду регулярно кормить эласмозавра, пока не приедут мои друзья и мы не решим, что с ним делать. Вероятно, мы изготовим из животного чучело.

— Но убить его будет нелегко: придется разрубить его на куски, а это вы сделать не сможете. Как же я хотел бы обладать жизненной силой этого зверя! Витальность чудовища настолько невероятна, что оно даже не замечает утраты мозга. Я был бы счастлив, если бы у меня отняли тело. Почему мне не дано хоть немного бесполезной силы этого создания?

— В вашем случае, чересчур деятельный мозг навредил телу, — заметил я. — Вы слишком много упражняли мозг и слишком мало — тело: вот и причина ваших несчастий. Было бы неплохо, если бы вы обладали невиданным здоровьем эласмозавра; но как было бы чудесно, если бы эта могучая живая машина обладала вашим разумом.

Я повернулся к эласмозавру, чтобы осмотреть рану — я захватил с собой хирургические инструменты и собирался ее обработать. Мое занятие прервали громкие стоны Фрамингема. Обернувшись, я увидел, что он в мучениях катается по песку. Я бросился к нему — но не успел я оказаться рядом, как он схватил мою сумку с инструментами, вытащил самый большой и острый нож и перерезал себе горло от уха до уха.

— Фрамингем, Фрамингем! — закричал я. Как ни удивительно, он посмотрел на меня разумным взглядом. Мне вспомнился случай с французским врачом, который в течение нескольких минут после того, как его голова скатилась с помоста гильотины, отвечал на вопросы друзей, подмигивая глазами.

— Если слышите меня, мигните, — вскричал я. Веко правого глаза опустилось и резко поднялось. Итак, тело умерло, но мозг еще жил. Я бросил взгляд на эласмозавра. Его полуоткрытая пасть с блестящими зубами, казалось, поощрительно улыбалась. Разум человека и сила животного. Живое тело и живой мозг. В моем сознании, как вспышка, промелькнула мысль о сходстве мозгового отдела рептилии и человека.

— Фрамингем, вы еще живы?

Правый глаз мигнул. Я схватил мачете — времени на тонкие инструменты не оставалось. Торопливая и грубая операция была опасна, но малейшее промедление вовсе не оставляло никаких шансов на успех. Я вскрыл череп и обнажил мозг. Мне удалось извлечь его без повреждений; подняв черепную крышку эласмозавра, я поместил мозг внутрь. Затем я обработал рану, поспешил в дом, принес весь свой запас стимулирующих средств и высыпал лекарства в пасть животного.