Сергей Розвал - Лучи жизни

В отличие от других докпуллеровских учреждений, этот институт обосновался в столице. Его возглавлял маститый социолог доктор Кунктатор. Он чрезвычайно тщательно изучал каждый проект с точки зрения социологической, исторической, экономической, этической, юридической и всяких иных возможных точек зрения. Проект проходил через десятки комиссий, подкомиссий, подподкомиссий и отвергался только после самоотверженного труда сотен ученых-специалистов. Справедливость требует отметить, что пока еще ни один проект не был одобрен. Но доктор Кунктатор не терял надежды: это был не пылкий юноша, а старик, убеленный сединами и умудренный опытом. Он понимал, что проблемы человеческого счастья не так-то легко разрешить. Хорошо, если это удастся нашим праправнукам. Забраковав один проект, доктор Кунктатор принимался за другой в неистощимой надежде, что, может быть, здесь он увидит наконец пути к человеческому счастью, и в твердой уверенности, что этого не случится.

Доктор Кунктатор и его подчиненные работали не спеша. Они понимали, что торопиться некуда: человечество так долго ждало своего счастья, что, очевидно, привыкло к ожиданию и могло подождать, пока этот вопрос будет всесторонне изучен и благоразумно разрешен в кабинете доктора Кунктатора. Кроме того, доктор Кунктатор и его подчиненные получали хорошие оклады и потому почитали своим долгом работать тщательно и без всякой спешки.

Прожектера обычно принимал сам доктор Кунктатор. Он был изыскано любезен.

- Рад вас приветствовать! Решили осчастливить человечество?..

Прожектер сконфуженно улыбался.

- Да, вот... надеюсь...

- Отлично, отлично... Что там у вас? О, увесистая папка, солидный труд. Очень интересно. Примите, Гарри.

Гарри, молодой человек лет двадцати двух, принимал труд, а доктор Кунктатор тем временем продолжал беседу:

- Надеюсь, вы не коммунист?

- Что вы, что вы, господин директор!

- Впрочем, коммунисты избегают наш институт: они понимают, что это бесполезно.

- То есть, как бесполезно? - Лицо посетителя вытягивалось.

- Не вообще бесполезно, - поправлялся доктор, - коммунисты понимают, что бесполезно представлять нам их разрушительные проекты.

Зарегистрировав проект, Гарри сообщал его номер: 5002. Астрономическая цифра, видимо, пугала посетителя.

- А скоро? - робко спрашивал он.

- То есть, вы хотите спросить, скоро ли будет рассмотрен ваш проект? догадывался доктор Кунктатор. - Как вам сказать? Сейчас мы изучаем номер две тысячи двести семьдесят пять. За год мы успеваем изучить в среднем пятьдесят-сто проектов... Работа кропотливая, сами понимаете...

Посетитель делал беглый подсчет, и его невольно бросало в дрожь. Волнение гостя не ускользало от проницательных глаз доктора Кунктатора.

- Не бойтесь, - бодрым, успокаивающим тоном говорил он, - рукописи хранятся у нас по последнему слову техники. Да вот, пожалуйста...

И гостеприимный хозяин любезно вел посетителя по анфиладе просторных комнат, где, как солдаты на параде, стройными рядами стояли высокие полки. На них покоились тысячи проектов спасения человечества, терпеливо ожидая, когда их забракуют. Электрифицированная лестница, с изящным моторчиком, бесшумно катилась вдоль полок, пока взобравшийся по ее никелированным ступенькам Гарри искал местечко для вечного успокоения проекта No5002. Сеть серебристых трубок, живо напоминавшая орган, из которого вот-вот польются торжественные мелодии, опутывала полки. Показывая на это сложное сооружение, доктор Кунктатор говорил тоном хранителя музея, гордящегося своим детищем:

- Усовершенствованная система стационарных электропылесосов. Сконструировано специально для нашего института. Уникум! Рукописи идеально сохраняются.

Доктор ловко выхватывал с полки объемистый том, перелистывал его и в полном восторге восклицал:

- Посмотрите на дату: пятидесятилетняя давность. Но ни одной пылинки! Свеж, как новорожденный младенец.

- А идеи не устарели? - неуверенно спрашивал посетитель.

- Что ж, идеи... - строго говорил доктор. - Разумное не старится. Вечные идеи вечно молоды...

Потрясенный посетитель осторожно, почти на цыпочках, уходил из святилища, где усовершенствованные пылесосы предохраняли от порчи человеческое счастье...

Однажды доктор, как обычно, приготовил для очередного посетителя свою изысканно любезную улыбку. Но вдруг ее сменило крайнее изумление, а затем лицо доктора так просияло, будто в институт собственной персоной пожаловало само всеобщее счастье.