Вячеслав Рыбаков - Хроники смутного времени

Участники сеанса выходят из кабинета; последним появляется Роговцев. Секретарша говорит ему: - Анатолий Борисович, вас тут... дама дожидается. И поджимает губы. Марина подходит к Роговцеву - тот всматривается в нее, словно что-то припоминая. На лице Марины появляется несмелая улыбка надежды. - Вы меня вспоминаете? - Погодите-ка... Вы... - Марина Николаевна, жена Саши Аракелова. Мы встречались несколько лет назад, давно. Когда вы с Сашей еще служили в одном полку. Он по инженерной части, вы по медицинской... Помните? Еще так хорошо посидели, когда вас... отправляли... Мы с вами пели на два голоса. - Да, конечно. Помню, - Роговцев безупречно корректен, но лицо его - лед. - Здравствуйте, Марина Николаевна. Простите, что не узнал сразу. Чем могу? - Я хотела посоветоваться... - Марина волнуется и опять робеет. - Саня всегда так хорошо отзывался о вас... Врач божьей милостью... это он так говорил. Роговцев чуть улыбается. - Сменил скальпель на пассы. Это теперь надежнее... да и выгоднее, что греха таить. Жить-то надо... время такое... О чем вы хотели посоветоваться? - О Саше. Роговцев, после едва уловимой заминки, открывает перед Мариной дверь в кабинет, где только что прошел сеанс, делает галантный жест рукой. - Прошу. Усаживаются рядом на стулья того ряда, где сидели пациенты. - Итак. - Саня... Саня очень плох... - и голос Марины предательски срывается. Она пытается взять себя в руки, несколько раз вздыхает глубоко, вынимая тем временем из сумочки какие-то листы. Протягивает их Роговцеву - они ходуном ходят в ее дрожащей руке. - Его привезли пятнадцать дней назад... ну просто... просто... буквально вывалили мне. Делай что хочешь! - снова мгновенная нотка близкой истерики в голосе; и снова Марина овладевает собой. - Денег никаких... только-только на самые простые лекарства... нам в институте не платят уже несколько месяцев, а Саше полагается пенсия, но она где-то застряла, Бог знает, когда поступит, и поступит ли... Нет, дело даже не в деньгах, я не о том... Простите, - снова несколько раз глубоко вздыхает. Роговцев читает внимательно, но быстро, профессионально. - Худо, - сдержанно говорит он и отдает документы Марине. У нее начинают дрожать губы. Она молчит. И Роговцев молчит. - Вы ведь военный врач... - не выдерживает она. - Вы спрашиваете совета? - Я... просто спрашиваю. - Здесь вам его не поднять. Глаза у Марины - на пол-лица. Роговцев медлит и словно чего-то ждет от Марины. - Так что же... - наконец едва выговаривает она, и голос срывается. - Существует реабилитационный центр... - медленно говорит Роговцев. Один-единственный. И, на ваше счастье, совсем неподалеку. Там есть шанс. Крепкий шанс. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Но лечение там платное. Это не корысть и не чья-то злая воля. Импортное оборудование, первоклассные лекарства - надо же это покупать, с неба ничего не валится... Там есть шанс. - Сколько? - на выдохе, уже совсем без голоса спрашивает Марина. - Не могу сказать вам точно, не знаю. Полагаю, тысяч под десять, не меньше. - Десять тысяч? - с недоумением переспрашивает Марина. - Ну, долларов, разумеется, долларов. По курсу. Долгая пауза. - А если нет долларов, - безжизненно говорит Марина, - значит, подыхай? Роговцев чуть разводит руками. - Не я это придумал, - говорит он. - И потом... простите уж, Марина Николаевна, но все, кому деньги действительно нужны, как-то их находят. Сейчас это не проблема. - Понятно, - так же безжизненно говорит Марина после паузы. Пытается встать - и не может, ноги не держат. Оседает обратно. - Воды? - спрашивает Роговцев. Марина только отрицательно качает головой. - Простите, - говорит она потом, - сейчас... секунду... Я уйду. - Я не тороплю вас, - говорит Роговцев. А потом, как бы невзначай, роняет: - Между прочим, вы можете заложить квартиру. Один мой знакомый совсем недавно... буквально на днях... раскрутился именно так. Марина поднимает голову - снова с надеждой. - Я помню, у вас отдельная квартира... не Бог весть что, но сейчас метры настолько ценятся, что даже если их немного... - Я... я никогда с этим... - бормочет она, и вдруг почти выкрикивает: - Я не умею! - Это делается элементарно. Сейчас полно посреднических форм, там вам за час-полтора все оформят, хоть сегодня. Да вот здесь хотя бы, неподалеку... в двух остановках, кажется. Я все время мимо проезжаю. Называется "Эльдорадо". Вы получите деньги, Александра примут на лечение, а вы за это время, освободившись, подсуетитесь как-то... В конце концов, есть благотворительный фонд для ветеранов, я дам вам адрес... Это в Москве. Ну, съездите в Москву, семь верст, что называется, не крюк... три часа поездом. Если вы найдете с ними общий язык, то, вполне возможно, фонд возьмет на себя обязанность вернуть залог, или хотя бы часть. А Сашку тем временем поставят на ноги. Марина Николаевна, - сам все больше увлекаясь этой идеей, говорит он с каким-то несколько наигранным воодушевлением, - а ведь это выход! Это шанс, во всяком случае. Крепкий шанс! Действовать надо, Марина Николаевна! Действовать! Не раскисать ни в коем случае! Марина долго молчит. Роговцев смотрит на нее, потом отворачивается к окну. Валит снег. Глухо, как бы сам себе, Роговцев говорит: - Сашка... Вот и Сашка отвоевался. А мне на эту жизнь еще до самой смерти в атаки ходить... - Где, вы говорите, эта контора? - спрашивает Марина.