Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи

Они, стоя, чокнулись и, пригубив вино, возвратились на свои места.

— Он действительно сказочно богат? — не выдержал ла Моль.

— Во всяком случае он не знает нужды в деньгах. — Ле Карре допил свой бокал и потянулся за бутылкой. — Поэтому не выгоды ищет он, когда прибегает ко всякого рода мистификациям. Да, дорогой ла Моль, дело обстоит именно так, что бы ни болтали в свете его завистники. И он, повторяю, не самозванец, а действительно принадлежит к знатному роду.

— Весь вопрос — к какому?!

— Да, — согласился ле Карре. — Это серьезный вопрос. Но, уверяю вас, у него есть веские причины скрывать свое происхождение.

— И национальность, шевалье!

— Я же сказал, что одно связано с другим. Впрочем, последнюю ему вовсе не надобно скрывать. Достаточно одного умолчания. Ведь он без всякого акцента говорит на многих языках. Он всюду выставляет себя, как иностранец, хотя в Париже его без труда можно принять за француза, во Флоренции или Риме — за итальянца, в Петербурге — за русского. Но он обожает, разъезжая по свету, менять имена. Чуть ли не на каждой почтовой станции… В Генуе и Ливорно он назвался русским графом Салтыковым, в Голштинии и Гессене выдал себя за испанского гранда.

— Вы настаиваете на этом слове — «выдал»? — подчеркнуто акцентировал ла Моль.

— Простите, граф? — не понял ле Карре.

— Суть в том, что многие полагали, будто бы он в действительности испанец: незаконный сын испанской королевы Марии и неведомого красавца простолюдина.

— Очередная легенда о Сен-Жермене! — отмахнулся ле Карре. — И менее всего претендующая на то, чтобы оказаться правдой.

— Вы полагаете, шевалье?

— Уверяю вас, граф.

— Где же тогда истина?

— В поисках ее я и убил столько времени и сил.

— Я весь внимание, шевалье!

— Мне удалось установить, милый ла Моль… — Лейтенант медленно выцедил вино. — Да, мне удалось установить, что он сын венгерского князя Ференца Ракоци, поднявшего народное восстание против австрийской ветви Габсбургов!.. Как вам это понравится, граф?

— Невероятно! — прошептал пораженный ла Моль. — Этого я меньше всего мог ожидать…

— И тем не менее именно это и есть истина. Если, конечно, она вообще возможна там, где прошел Сен-Жермен.

— Расскажите подробнее!

— Родился он 28 мая 1696 года и был наречен Леопольдом-Георгом, по-венгерски Липот-Дердь. Но через четыре года вдруг было объявлено о кончине малолетнего сына князя Ференца…

— И что?

— Это было ложное известие, сударь. Наследник Ракоци был жив и здоров. Его укрыли в надежном месте, отдали под надзор верных, испытанных друзей. Ференц Ракоци, которою самого чуть не отправили в детстве на тот свет, сделал все, чтобы обезопасить сына, оградить его от наемных убийц.

— Да, на это у него были основания, — прошептал ла Моль.

— Еще бы! Особенно если учесть, что год спустя после мнимой кончины сына князь и княгиня были арестованы.

— Все это выглядит достаточно убедительно. — Ла Моль потянулся к столу поставить бокал. — Вы, конечно, располагаете доказательствами?

— Несомненно. Если вы знаете, у Ракоци после Леопольда-Георга было еще трое детей — два сына и дочь?

Граф молча кивнул.

— Так вот, в его завещании были упомянуты четверо! Черным по белому князь Ференц написал, что поручил старшего сына заботам друзей.

— И сказано, каких именно?

— Герцога Бурбонского, герцога де Мейна, графа Шарлеруа и… — Ле Карре сделал небольшую паузу. — И… графа Тулузского.

— Что? Графа Тулузского? Чародея и ясновидца, который исчез при загадочных обстоятельствах?

— Именно так, милый ла Моль! Чародея и ясновидца… Добавьте к этому еще и наследника тулузских графов Раймундов…

— Замечательно, ле Карре! Это заставляет нас на многое взглянуть иными глазами… Недаром же сей загадочный Сен-Жермен особенно выделял из своих знакомых именно этих четырех!

— Обратите также внимание, ла Моль, что в числе многочисленных псевдонимов Сен-Жермена есть и такой… — Ле Карре вновь на мгновение замолк, как бы подчеркивая этим всю значимость своих дальнейших слов. — Граф Цароки!

— Граф Цароки? — нахмурился, словно что-то припоминая, ла Моль. — Это мне ничего не говорит.

— Анаграмма фамилии Ракоци, — подсказал ле Карре.

— Ах да! Действительно… Вы просто великолепны, ле Карре!

— Благодарю, граф.

— Кто еще, кроме вас, посвящен в тайну?

— Четверо наших аристократов, которых я имел честь вам назвать, если, конечно, граф Тулузский жив…