Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. Ларец Марии Медичи

Следователь. Кто он? Стапчук? Вы то есть?

Стапчук. Да. А что?

Следователь. Ничего, продолжайте.

Стапчук. Так вот, гражданин следователь, про то пятно крови… Не моя это кровь и не поросенка. Это кровь, можно сказать, злейшего врага Советской власти, матерого империалистическою шпиона и даже диверсанта. Это он превратил тяжело раненного бойца Рабоче-Крестьянской Красной Армии Стапчука — вон она, моя искалеченная фашистским снарядом ноженька, товарищ следователь! — в подлого наймита! В бессознательном состоянии находился Сидор Стапчук, когда сделали ему эту проклятую наколку, пометили, как бычка какого-то… А все зачем? А затем, чтоб сломить человека, склонить его к измене матери-Родине! Мол, все теперь, парень, пути назад отрезаны. Куда ты денешься с эсэсовской своей наколкой и кто тебе поверит? Но Стапчук был тверд, он не пошел на измену…

Следователь. Вы говорите почему-то в третьем лице, словно рассказываете не про себя, а про кого-то другого. Это от скромности?

Стапчук. Нет, гражданин следователь, не от скромности. От стыда за Сидора Стапчука, за себя то есть, вовлеченного волею обстоятельств… Позволите продолжать?

Следователь. Продолжайте.

Стапчук. Значит, когда очнулся я в лагере для военнопленных советских солдат, эта наколка уже была на мне…

Следователь. До сих пор принято было думать, что в СС вступали добровольно. Более того, не всякого предателя немцы удостаивали этой чести, ее надо было заслужить.

Стапчук. В том-то и был их дьявольский план, гражданин следователь! Они вовсе и не приняли меня к себе! Вот в чем закавыка. Только наколку сделали в провокационных целях. Понимаете? Чтоб завербовать меня! Видно, понимали гады, что так я нипочем к ним не перейду.

Следователь. После наколки, значит, все же перешли?

Стапчук. Не! Где там… Для виду больше. Притом все время я лелеял одну только мысль — быть полезным нашим. Сведения собирал, облегчал участь попавших в фашистские лапы героических советских людей, собирался перебежать к партизанам…

Следователь. Не стоит столь пространно распространяться о ваших намерениях, Сидор Федорович, тем более что они так и не воплотились в реальность. Вернемся лучше к недавним событиям. Вы, кажется, говорили о каком-то шпионе и даже диверсанте.

Стапчук. Именно! Это он и сгубил меня. Он работал тогда в гестапо.

Следователь. У вас еще будет время предаться воспоминаниям, Сидор Федорович. Где он теперь? Как ею имя, фамилия?

Стапчук. Насчет имени и фамилии этого изверга рода человеческого ничего сказать не могу. Он работал в немецкой контрразведке и фамилию свою менял чуть ли не каждый день, как портянки все равно… Мы его фамилию не знали. Зато насчет того, где он сейчас пребывает, могу сказать с полной уверенностью: в могиле.

Следователь. В могиле?

Стапчук. Да, товарищ… простите, гражданин следователь, в могиле! Это я своими руками совершил над ним справедливый приговор. Нет, нет, я все понимаю. Конечно, мне следовало задержать врага и передать его в руки наших замечательных органов. Но поймите меня, гражданин следователь, что я пережил, когда вдруг увидел его… Да у меня в глазах потемнело, когда он вошел в мою хату…

Следователь. Когда это было?

Стапчук. В начале прошлого месяца.

Следователь. Точнее.

Стапчук. Числа не помню… А день знаю — вторник. Первый вторник, точно знаю, у нас пленум кооператива в этот день был… Да, вошел он это и говорит: «Здравствуй, Стапчук, не узнаешь старого друга?» Но я его узнал! Кровь в голову так и бросилась. Тут уж я себя не помню. Что было дальше, сказать не могу. Не хочу врать. А уж когда я опять в сознание вернулся, он уж лежал на полу с пробитой головой, истекал поганой своей кровью. Каюсь, не по закону я поступил… Но честно говорю: не жалею. Рад даже, что поквитался с фашистским гадом.

Следователь. И чем это вы его?

Стапчук. Молотком. Сапожным молотком, гражданин следователь, я как раз косячки на сапогах прибивал, когда он вошел… Так что, чем попало… Да, что было в руках, то и… Одним словом, себя не помнил. Но не жалею!

Следователь. Почему не заявили потом?

Стапчук. Известно почему, гражданин следователь, — боялся. За собственную шкуру боялся, не хотел, чтоб опять стали в прошлом копаться… Разве не понятно?

Следователь. Куда дели труп?

Стапчук. В бочку, гражданин следователь. Положил его туда, цементом присыпал и водой залил, а когда цемент схватило, бочку в реку скатил.