— Много? О совсем немного! Как всегда, весь Париж!
— Ну вот видите, Бассанж. Поспешите же к ла Мотт. Она столь же невиновна, как и я.
Но ла Мотт отказалась следовать полученному совету. Не выказав никакого беспокойства и не приняв даже минимальных предосторожностей, она выехала вместе с мужем в Бар, где продолжала жить столь же открыто и широко.
И хотя все уже знали о скандальном докладе Бретейля, она продолжала вести себя как ни в чем не бывало. Более того, герцог Пантьевр не только принял ее, когда она нанесла ему визит в Шатовилене, но и оставил к обеду. Это удивило всех. Рассказывали, что герцог сам проводил ее до дверей второго салона — честь, которой он не удостаивал даже герцогинь и оказывал лишь принцессам крови! Столь же высокий прием оказал ей и аббат в Клерво. В аббатстве как раз собрались поужинать, когда вошел новый гость, только что приехавший из Парижа. На вопрос, что нового в столице, он изумленно раскрыл глаза:
— Как? Вы ничего не знаете? Кардинал Людовик Роган арестован!
Присутствующие буквально онемели. Ла Мотт слегка побледнела и велела немедленно запрягать.
— Надеюсь, вы незамедлительно покинете Францию? — спросил ее аббат. — Я одолжу вам денег.
— Ни за что! — с досадой отмахнулась она. — Я-то тут при чем? Меня тревожит лишь судьба кардинала. Я еду к себе в Бар.
Еще большее спокойствие продемонстрировал ее супруг. Когда карета графини на взмыленных лошадях влетела в Бар, его не оказалось дома. Еще с утра он уехал с приятелем на охоту.
Кардинал де Роган действительно был арестован. И арест его выглядел поистине ужасно. Только лютой злобой Бретейля можно объяснить, что для этой цели был выбран день Успения.
Двор только собирался отправиться на богослужение. Все уже были в сборе. Великий милостынераздаватель находился в это время в церкви в полном епископском облачении. Неожиданно к нему подошел лейтенант черных мушкетеров с приглашением немедленно последовать в кабинет короля. Когда смертельно бледный Роган переступил порог кабинета, там уже ждали его сам Людовик, королева, хранитель государственной печати и, конечно, барон Бретейль.
— Что это за ожерелье, которое вы будто бы доставили королеве? — резко и прямо спросил король.
Роган завертелся, как пойманный зверь.
Но ни в чьем взгляде не встретил сочувствия.
— Меня обманули, сир… — беспомощно залепетал он. — Меня обманули…
— Как же это могло случиться? — спросила вдруг королева.
Этот вопрос совершенно доконал кардинала. Он жалко улыбнулся, но, овладев собой, посмотрел королеве прямо в глаза тяжелым и отнюдь не почтительным взглядом. Она не выдержала и отвернулась.
— Мне трудно оправдаться перед вами, сир, — сказал он, поворачиваясь к королю. — Все так внезапно, так неожиданно… Позвольте ответить вам в письменной форме? Клянусь, сир, я совершенно невиновен!
— Хорошо, — сказал король, — пройдите в соседнюю комнату и напишите все, что считаете нужным.
Роган вышел, шатаясь. Епископское облачение болталось на нем, как на пугале. Он был совершенно сломлен. Что же окончательно сразило его? Суровость короля? Но к ней надо было быть готовым. Может быть, вопрос королевы?
Когда он возвратился в кабинет с оправдательной бумагой в руках, король встретил его еще более сурово.
— Отдайте это Бретейлю, сударь! — отмахнулся он. — Это дело полиции!
— Меня хотят арестовать? — шепотом спросил кардинал. — Ах, государь! Я всегда готов повиноваться приказаниям вашего величества, но избавьте меня от позора быть арестованным в архиерейском облачении, на глазах всего двора.
— Так и должно быть, — неумолимо ответил Людовик.
Когда Роган выходил из кабинета, за спиной его прозвучал визгливый голос Бретейля. Барон не смог сдержать нетерпения и, самовольно присвоив себе права начальника дворцового караула, отдал приказ:
— Арестуйте кардинала!
Роган замер, словно ему в позвоночник впилась пуля, потом согнулся и, как бы преодолевая встречный порыв ветра, резко подался вперед. За дверями его с почтительным поклоном встретил молодой лейтенант гвардии.
Проследовав вдоль длинной галереи дворцовой церкви, опальный кардинал увидел в конце ее своего форейтора. Лейтенант оказался настолько любезен, что отошел в сторону.
— Одну минуту, господин офицер, — задержал его кардинал. — Не найдется ли у вас карандаша?
Взяв карандаш, он быстро набросал на клочке бумаги несколько строк и отдал записку слуге, прошептав ему что-то по-немецки.
Читать дальше