Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 7. Бог паутины - Роман в Интернете

Несомненно одно: и тех и других ждут впереди удивительные открытия. Орган, продуцирующий такие гормоны, как серотонин, адреналин, норадреналин, во многом определяющие поведение человека, несомненно причастен и ко все еще загадочной сфере подсознания — главного источника видений и пророческих снов.

Теперь по крайней мере понятно, почему высшая ступень йоги требует полового воздержания, жесткого поста и многодневного пребывания в абсолютной темноте. Без такого воздействия на эпифиз мозг едва ли смог бы получить тот уникальный набор гормонов и эндотеринов, что вызывают иллюзию высвобождения от пут пространства и времени — не передаваемую словом проекцию внутреннего во вне. Это и есть слияние с Абсолютом, исчезновение личностного «я» в Брахмане и Ади-будце.

Перед тем как отправиться в Кносс, Климовицкий дважды побывал в Мадии и вновь посетил музей. Он предвкушал увидеть мрачные катакомбы с запутанными галереями, где можно часами блуждать в поисках выхода. Ведь именно так трактовали древние греки критское слово, истинный смысл которого затерялся во мраке тысячелетий.

На золотых кносских амулетах загадочный лабиринт рисовался в виде тупиковых ходов, закрученных в разорванную спираль или заключенных в каре с узкой горловиной.

Сдерживая нетерпение, Павел Борисович выстоял длинную очередь у касс и, присоединившись к людскому потоку, вступил в тенистую аллею, усыпанную палой листвой. Слева от дороги сквозь металлическую сетку виднелись нагромождения камня и глубокие траншеи с вывалами охряной земли, поросшими жесткой травой и цветами, похожими на ромашку синей, фиолетовой и желтой расцветки. Примерно так же выглядели и подступы к археологической зоне Малии. Шевельнулось опасение, что и здесь его встретят лишь контуры фундаментов с тесными коробками кое-где уцелевших стен. Он успокаивал себя мыслью, что если могла устоять колоннада, запечатленная во всех туристских проспектах, то и от подземелий останется хоть какой-нибудь след. Памятный с детства миф рисовал заманчивые картины логова Минотавра.

Дворец открылся неожиданно, когда дорога вывела на поросший оливами склон Юкты. Амарантовые колонны с черными колесами капителей, явственно расширяющиеся к потолку, словно перевернутые вверх основанием, навевали странную иллюзию целостности. В линейной упорядоченности хаоса мнилась магическая гармония, противостоящая буйству стихийных сил, какой-то сверхчеловеческий промысел, провидчески точный расчет. Исполинское сооружение оставалось дворцом, несмотря на то, что уцелел только нижний этаж и хаотичная система запутанных цокольных помещений. Разрушения лишь подчеркивали незыблемость световых колодцев, с их мощными расписными стенами и портиками о пяти колоннах. Они несли архитравы, что не сместились ни на миллиметр даже там, где от двух крайних опор остались цилиндрические обрубки. Четкие прямоугольные контуры проемов и выверенная математика лестниц придавали нагромождениям камня сюрреалистическую декоративность. Казалось, что все так изначально и было задумано: и эта косо срезанная стена, уподобившаяся астрономическому квадранту, и эти проломы перекрытий, приоткрывшие сумрачное нутро Лабиринта. Впечатление усиливалось игрой цветовых переходов: от белого к желтому и темно-малиновому под сенью внутренних покоев.

Если Климовицкому и суждено было совершить пусть небольшое, но все же открытие, то оно ожидало его в световом колодце, служившем заодно и для забора свежего воздуха. Когда схлынула волна торопливых японцев, спешивших запечатлеть себя на фоне амарантовой колоннады, он, рискуя свалиться, вскарабкался на самый верх, чтобы собрать скорлупки облупившейся краски. Ему ли, аквалангисту с тридцатилетним стажем, было не узнать морские желуди, [51] Баланусы (Baianus spp .) — ракообразные из отряда усоногих. намертво вросшие в черные бублики капителей! Теперь можно было с полной уверенностью утверждать, что Кносс действительно подвергся затоплению приливными волнами.

Как и следовало ожидать, средиземноморские баланусы оказались намного крупнее, чем в опресненном Черном море. О том, чтобы выковырять окаменелость, нечего было и мечтать. Будь даже под рукой долото или зубило, слишком много народа вертелось вокруг. Разноязыкая туристская братия с телекамерами и фотоаппаратами облепила ступени открытых террас, балконы и лоджии, даже на бычьих рогах из резного камня святотатственно распластался бородатый толстяк в панаме и шортах. Судя по тому, как пятилась, округлив зад, седая дама, он не вмещался в видоискатель. Во внутренних покоях и цокольных закутах была еще большая толчея.