Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 9. Пылающие скалы. Проснись, Фамагуста

«Смешные детские грезы, — сказал он себе, — последние сны человечества, летящего в невиданную, непредставимую эру…»

И пробудилась мелодия, и почудился милый тоскующий зов, долетевший из призрачных недр того зимнего леса.

Только голым можно было идти вперед. Выпотрошив душу, стерев память, содрав коросту с мозговых извилин, приученных повторять… Требовалось срочно придумать нечто совершенно необычайное, все равно, что именно, но замыкающее логическую цепь. Даже заведомо неверная, но хоть как-то обнимающая хаос фактов гипотеза могла стать если не кормчей звездой, то опорой для разума, готового впасть в наркотический омут.

Итак, долой якоря, прочь цепи.

Великий Архитектор, в чье существование Смит никак не мог поверить, должен был знать все и, как следствие, не нуждался в проверках и тестах. Древнее колдовство тоже следовало без сожаления отсечь, ибо оно никак не сочеталось с летательным аппаратом. Поэтому бог с ними, с расхожими стереотипами, переходящими из поколения в поколение, как истертые одноцентовики. От набивших оскомину пришельцев, от благодетелей из далекого прошлого и столь же далекого будущего отказаться было труднее, но Смит сбросил за борт и этот балласт.

Неизведанное, с чем еще никогда и никому не приходилось сталкиваться, показалось ему пустотой.

Полная луна — прародительница мистерий — звала ступить на неведомый путь, все выше вознося над горизонтом смутный радужный ореол.

«Фамагуста», — пришло на ум знакомое слово, и как бы в рифму ему отдалось потонувшим колоколом: «Холакауст»…

Смит заметил, как по краям голо возникли пятна непроглядного мрака. Медленно сходясь к невидимому центру, они вошли в освещенное поле, словно две половинки земной тени. Подумав, что сильная рефракция ночного гималайского неба могла столь причудливо исказить картину обычного затмения, Смит мысленно увидел голубой в белых облачных завитках шарик, повисший в черной пустоте между далеким, вскипающим вихрями солнцем и крохотной желтой луной. Единственный живой островок зачем-то летел среди вечного неодухотворенного холода, пронизанного ливнями смертоносных частиц.

Мысль о том, что Земля могла расколоться, неприятно кольнула его, хоть и показалась нелепой.

— С перевала движется караван, — доложил наблюдатель верховному ламе. — Это они вернулись.

— Все? — несказанно удивился старик с лицом потемневшей сандаловой статуэтки.

— Их совсем мало, — равнодушно ответил монах, кутаясь в алое одеяние.

Чистое для анализа.

Дыхательная трубка.

Погребальные сооружения I тысячелетия до нашей эры и VI–X веков нашей эры в Монголии, Туве, Забайкалье.

Разновидность морских звезд.

Медицинская химия позднего средневековья

Самолет (монг.).

Дословно. «Горы снежного человека»

Королевство драконов грома (Бутан).

Красиво? (тибет.)

Буквально: жестокий палач. Так называется класс устрашающих божеств — охранителей веры — и, соответственно, священное место в горах.

Поджаренная ячменная мука.

Ритуальный скипетр в виде пучка молний; дорже по-тибетски.

Культовое сооружение.

Ламаистский монастырь.

Дорога ( тибет .).

Любящий (тибет.).

Распространенное верование об оживлении трупов.

Активная сила, творческая энергия Вселенной.

Разновидность тантризма. Провозглашена в 1027 году Адишей.

Согласно индо-тибетской медицине, средоточие жизненной силы

Колдун.

Одержимый.

Идолы, кумиры.

Не спеши! (тибет.)

Вверх! Вниз! (тибет.)

Десятицентовая монета.

«Привет».

Небесная танцовщица.

Иллюзорный будда.

Легендарный камень, исполняющий все желания.

По-видимому, именно это явление описал Н. К. Рерих в книге, «Сердце Азии»: «И мы замечаем: на большой высоте что-то блестящее движется от севера к югу. Из палаток принесены три сильных бинокля. Мы наблюдаем объемистое сфероидальное тело, сверкающее на солнце, ясно видимое среди синего неба. Оно движется очень быстро. Затем мы замечаем, как оно меняет направление более к юго-западу и скрывается за снежной цепью Гумбольдта. Весь лагерь следит за необычным явлением, и ламы шепчут: «Знак Шамбалы»».