Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

От духоты, шумных нервных ливней и безнадежности Лидочка стала капризной и раздражительной. Она не говорила, что жалеет о прошлом, но Андрей подозревал, что она именно так и думает. После первых двух ночей в их отношениях наступило похолодание — Лидочка испугалась, что у нее будет ребенок, именно сейчас, когда неизвестно, где самим приклонить голову. Андрей ложно истолковывал ее состояние — виня себя в грубости и все более опасаясь, что в один прекрасный день Лидочка предложит ему расстаться.

В понедельник с утра Андрей пошел в порт. Лидочка осталась в гостинице: у нее болела голова и немного лихорадило — Андрей испугался, не схватила ли она малярию, и велел не вставать с постели, обещав купить в аптеке хины.

Когда он подошел к порту, то увидел, что у пирса стоит транспорт, переоборудованный из пассажирского парохода. Он привез солдат. Андрей подошел, чтобы узнать, куда и когда транспорт намерен отправиться дальше, но никто ничего толком сказать не мог.

И тут его окликнули:

— Андрюша! — Аспасия, в темном длинном платье сестры милосердия и шляпе с вуалью, бежала к нему, подобрав край юбки.

— Госпожа Аспасия! Вы что здесь делаете? — Андрей обрадовался, увидев ее. Движения ее фигуры, наклон головы, линия пальцев — все это вызвало в нем прежние чувства, и в то же время Андрей, о чем Аспасия и не подозревала, повел себя как настоящий женатый господин — то есть оглянулся через плечо и даже отступил на полшага, как будто был уже виноват в неверности.

— Андрей! Как приятно родную физиономию увидеть, ты не представляешь! Ну как ты? Отойдем в тень, тут испечься недолго… иди сюда, дай на тебя погляжу — я уж волновалась, не знала, что с тобой. Но я думала, выплывешь!

— Господи! — загремел над ухом звучный баритон. — Неужто ты живой, а я за упокой твоей души литургию заказал. Ты мне теперь двенадцать рублей должен.

— Гриша, не говори так! — сказала Аспасия возмущенно.

— Не говорю, не говорю, знаю, ты мне эти деньги дала.

— Гриша!

Андрей понял, что военлет Васильев не лжет, — Аспасия в самом деле заказала литургию. Теперь ей неловко об этом вспоминать — вдруг Андрей обидится.

Но Андрею не было обидно — наоборот, он был растроган.

Они стояли в тени рифленого железного пакгауза. Кричали чайки, солнце было ослепительным, но уже не таким жарким, как две недели назад.

— Авдеевы уехали в Тифлис, — сказал Андрей. — Российского я так и не видел — и не знаю, где он, что с ним.

— Может, утоп? — спросила Аспасия.

— Не знаю, поэтому надеюсь. А вот Карась, фотограф наш, утонул. Мы его похоронили.

— Господи, прими душу грешную. — Аспасия перекрестилась.

— Нам Покровский нужен, — сказал Васильев. — Ты Покровского не видел?

— Ивана Ивановича?

— Ивана Ивановича, — подтвердила Аспасия. — О нем потом поговорим. Ты лучше расскажи — как устроился? Ты свою девушку встретил? Живете с ней?

— Встретил, — сказал Андрей, смутившись, будто эта встреча была изменой Аспасии. А в сущности, так оно и было.

— Я рада, — сказала Аспасия.

— А вы почему здесь?

— А ты давно Покровского видел? — загремел Васильев. Андрей подумал: чего-то не хватает. Черной повязки!

— Как ваша рука? — спросил он.

— Как надо, — ответил Васильев. Жестом фокусника он вытащил из кармана галифе черную ленту.

— Гриша, — сказала Аспасия, — у нас с тобой дело.

— Драпаем, — сказал Васильев упрямо. — Но в трудный момент кто рядом с Асей? Я, пьяница, никуда не годный штабс-капитан, лучший пилот на всем Черном море — вот кто рядом!

Васильев был пьян. Не настолько, чтобы шататься, но пьян.

— Трапезунд сейчас — плохое место, — сказала Аспасия, — но я оттуда не убежала. Я думаю — вернусь.

— Что, пришли турки? — Андрей не читал об этом в газетах, но газеты стали такими ненадежными. Они забывали о важном и тратили время на споры между партиями и радетелями за народ.

— Нет еще, — сказала Аспасия.

— Вы будете здесь жить?

— Нет, одного человека найдем и уедем.

— Покровского? А зачем он нужен?

— Когда ты его видел?

— На второй или третий день после того, как мы утонули. Наверное, он уехал. Если бы он остался, я бы его увидел.

— У нас к нему дело, — сказала Аспасия. — Если бы ты знал, где его найти, я бы тебе по гроб жизни была благодарна.

Андрей знал адрес его сестры. И у него не было оснований не помочь Аспасии. Но его остановил взгляд пьяного военлета и напряжение в голосе Аспасии — оба дышали часто, как гончие псы.