Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

Неожиданно для всех — а видели его сотни глаз — Коля не побежал назад, на что рассчитывали стрелки, а прыгнул вперед, к пулемету, свалил с него тело матроса, который превратился таким образом в бруствер.

Коля развернул пулемет в сторону дороги и не столько увидел, сколько почувствовал, где в кустах и за камнями скрываются готовые к штурму враги.

Под его руками пулемет послушно ожил, и Коля повел высокую мушку вправо. Вдруг из кустов выскочил человек в черной гимназической шинели, закрутился на дороге в каком-то танце, а потом, дергаясь, упал — на помощь к нему побежал из-за кустов второй гимназист и потащил товарища, и Коля, уже поняв, что первого гимназиста убил он, отыскал мушкой и убил второго юношу.

Но тут в ответ забил советский пулемет, и Коле пришлось залечь, потому что пули били по щитку, изгибая и даже пробивая его. А когда длинная, казалось, бесконечная очередь вражеского пулемета оборвалась, Коля приподнял голову и вдруг, к удивлению, правда, без страха, словно это касалось не его, а кого-то другого, увидел, что уже совсем близко подбегают нападающие. Коля только-только успел дать очередь, чтобы они упали, прижались к земле. Но крики уже раздавались сзади: часть нападающих оказалась там, обойдя сторожку. Среди них тяжело бежал Мученик. Он размахивал громадной деревянной кобурой, забыв вытащить из нее револьвер, и что-то кричал. На голове Елисея был немецкий «пикельхельм» — каска с надраенным прусским орлом на лбу.

Коля не мог развернуть пулемет и потому стрелял вперед. Кончилась лента. Пулемет перестал дергаться в руках.

А Коля забыл, как перезаряжается пулемет. Он ударил кулаком по каменной ступеньке и тут увидел, что к поясу мертвого матроса прикреплены две гранаты на длинных деревянных ручках. Он хотел было взять гранаты, но прямо на них упал человек в белой сорочке и черных брюках. Коля отпрянул — и услышал его голос в щелкающем, многоголосом шуме:

— Молодец, лейтенант! Иду к тебе вторым нумером!

Человек в белой сорочке уже заправлял ленту в пулемет, видно, решив, что Коля — ас пулеметного дела, гнушающийся сам заправлять ленту. А Коля сообразил, что к нему на выручку прибежал князь Феликс Юсупов, убийца Распутина, которого он только что видел во дворце.

— Спасибо! — крикнул Коля и на секунду оглянулся, потому что движение врагов, снова поднявшихся, как замолк пулемет, замедлилось.

Коля увидел, что от дома, не кланяясь пулям, стройный и легкий, к воротам бежит адмирал Колчак и кричит:

— Вперед! Чего попрятались! Вперед, молодцы!

И за ним поднимаются матросы, будто ждали этого крика.

— Давай! — рассердился вдруг Коля на князя, который слишком медленно заправлял ленту, — время то сжималось, то растягивалось непомерно, и нельзя было сказать — долго ли возится с лентой Юсупов.

— Готово! — крикнул князь, и Коля сразу же начал стрелять, сгоняя с дороги нападающих, — он увидел, как убегает, припадая на правую ногу, человек в немецкой каске с шипом сверху. Он стрелял только в него — только в Мученика! И тот исчез в кустах.

— Все! — сказал князь Юсупов, поднимаясь от пулемета. — Убежали.

В поле зрения появился адмирал Колчак — он вывел свой отряд за ворота. И, тут же сообразив, что на виду стоять неразумно, закричал:

— Ложись! Занимай оборонительные позиции.

Матросы и солдаты Баренца послушно укладывались на землю, выискивая укрытия. Кто-то, тяжело дыша, упал рядом с Колей, избрав в качестве прикрытия его пулемет.

Убедившись, что его сухопутные части способны сами продолжать войну, Колчак тоже прилег у пулемета.

Он сделал вид, что заглянул к Коле специально, и, перекрывая треск выстрелов, что все чаще гремели вокруг, крикнул:

— Да оставь ты пулемет нижним чинам! Ты мне во дворце нужен!

Выглянув из-за щитка, свободной рукой он подтянул к пулемету солдата. Потом улучил момент, вскочил, пригнувшись, и пропал за углом сторожки.

Следом за ним поднялся Юсупов, сказал:

— До встречи, Андрей.

И тоже исчез.

Коля понял, что и ему следует бежать во дворец. И тут его храбрость кончилась.

В Коле наступило спокойствие, что бывает уже вечером, когда труба прогремела отбой и неубитые солдаты стягиваются к своим бивакам, моля небо, чтобы назавтра бой не начался новый.

Но на самом деле бой еще гремел и не намеревался кончаться. И перебежать к дворцу оказалось более трудным, чем лежать у пулемета.

Выстрелы смолкли, но не потому, что бой завершился, а потому, что все, очевидно, прицелились в Беккера.