Виктор Форбэн - Тайна Жизни

— Вечный и верховный закон природы, великий закон, властвующий над жизнью и управляющий ею! — воскликнул профессор.

Она остановилась перед стволом, через который надо было перешагнуть и, повернувшись к нему, спросила, смеясь:

— Вы не допускаете, профессор, что можно уклониться от этого закона?

Он помог ей влезть на ствол и возразил:

— Я констатирую, но не допускаю.

— Вы н-е д-о-п-у-с-к-а-е-т-е, — повторила она с деланным возмущением: — но, ведь, вы первый пожертвовали любовью ради науки.

Взобравшись на мшистое дерево, задорно скрестив руки, выпрямив стройные плечи, с живым улыбающимся лицом, обрамленным упрямыми прядями волос, она своим женственным видом давала наглядное опровержение той враждебной и презрительной манере, с которой она говорила о любви. Подавляя свое волнение, он шутливо ответил:

— Если б мой возраст давал на это право, я позавидовал бы тому, кто сорвет тот прекрасный плод, который представляете собой вы, молодая ученая!

Она легко соскочила со ствола и внезапно остановилась, заметив жест Жюльена Мутэ, приглашавший сохранить молчание.

Джунгли внезапно заканчивались нагромождением скал. С того места, где остановились Жюльен и негритянки, можно было видеть луг, полого спускающийся к берегу. В нескольких шагах от трех хижин, теснившихся возле осыпавшейся скалы, старый негр чистил колосья маиса, придавая своему телу ритмичное качание из стороны в сторону. С его губ срывалось в такт качанию какое-то прерывистое журчание. Животные окружили кольцом отшельника. Алинь насчитала десять обезьян, грациозных созданий с белыми лицами, сидевших на земле перед кучей шелухи от бананов, остатков пышного пиршества. Птицы с черным и золотым оперением, из которых одна садилась иногда на плечо старику, наслаждались зернами маиса. Два агути, грызуны величиной с кошку, перебегали от хижины к хижине и получали потешные пощечины от обезьян, когда подходили обнюхивать собравшуюся возле них шелуху. Целая стая изумрудно-зеленых игуанов, ящериц длиною в метр, кишела рядом с обезьянами, которых не трогало такое соседство.

— Не правда ли, и в цирке столько не увидишь? — прошептал Зоммервиль на ухо Алинь.

— Как это трогательно! — сказала она серьезным тоном.

— Он вот так кормит своими крохами всех жителей леса. В общем, он и работает и сеет только для того, чтобы их прокормить. Последние два года я стал отправлять ему провизию, а до этого, если ему хотелось поесть мяса, он со слезами просил разрешения у кого-нибудь из своих питомцев перерезать ему горло.

— Бедняга!

— Это неправдоподобно, не так ли? Но Огюст с женой видели это своими глазами.

— Во всяком случае, — заметил лаборант: — тут есть чем заполнить ваш зверинец.

— Ну, это было бы святотатством! — возмутилась молодая девушка.

— Это совершенно невозможно, — добавил Зоммервиль: — Жозе-Мария даст скорее себя изрубить в мелкие куски, чем расстанется с одним из своих друзей. О, я пробовал, я много раз предлагал ему!

Собака внезапно рванула шнурок и бросилась вперед с громким лаем. Очарование было нарушено, звери разбежались.

Алинь подошла к хижинам последней. Это видение золотого века — легендарного рая, в котором человек и животное мирно жили бок о бок, не убивая друг друга, — нарушали ее представления о реальном мире.

Между тем Дик, резвясь, как молодая собака, прыгал вокруг своего хозяина, следящего за его выходками недоверчивым взглядом. Дик останавливался только для того, чтобы лизнуть руки, лицо, колена, все, что попадалось ему под язык, и снова принимался за свой бурный бег. На лице старика-негра сияла радость изумления и надежды. Он скрестил свои узловатые пальцы в молитвенном жесте и губы, издавшие какой-то детский смех, зашептали какие-то слова.

Ученый, с тревогой следивший за его движениями, дернул мадам Маренго за рукав.

— Я хотел бы знать, что он такое говорит.

Негритянка прислушалась и перевела:

— Он говорит, что белые французы великие колдуны, они могут возвращать молодость животным. О, послушайте этого сумасшедшего старика. Он спрашивает, можете ли вы ему продать то лекарство, которое вы дали собаке.

— Ах, вот как? Он спрашивает? — повторил Зоммервиль, выдерживая умоляющий взгляд старика: — Скажи ему, дочь моя, что действие моего лекарства еще не проверено, но так как щитовидные железы имеют одинаковый химический состав у всех млекопитающих...

Он внезапно, по тупой мине негритянки, заметил, что говорит непонятными словами: