Наталья Нечаева - Седьмая раса

Ольга попросила записать номер своего телефона, чтобы, как только кто-то из близнецов объявится, тут же связались.

Вахтерша с удовольствием пообещала.

— Есть коррективы, — без приветствия сообщил в телефонную трубку знакомый голос. — Молчи и слушай. Придется изменить планы и пойти со съемочной группой.

— Зачем?

— Затем, чтобы они были под присмотром. Могут произойти некоторые события, предсказать реакцию на которые невозможно. Поэтому нужен постоянный контроль. Возьми карту, схемы. И если, упаси Бог, Рощин надумает показывать им лабиринты, твоя задача — не допустить этого.

— Так что, выходит, я не смогу присутствовать при обряде? Ведь я ради этого бросил все дела…

— Твоя цель, как, впрочем, и моя, всего нашего общества, иная. Напомнить?

— Не надо. Но с магистром-то я сумею провести хоть пару часов? Ты же говорил, он плох… А мне через два дня уже улетать обратно…

— Если все пойдет по плану — да. Ты будешь находиться с группой. Пусть занимаются камнями, снимают, активируют, словом, пусть развлекаются, как хотят. Если вдруг увидите что-то необычное, сразу попроси Славину связаться со мной. Главное, чтобы не было самодеятельности. Я пришлю за вами вертолет, который доставит вас всех на озеро. Ты полетишь вместе со всеми, но во время полета почувствуешь себя плохо и из вертолета выходить не станешь. Что там может случиться, аппендицит или почечные колики — придумаешь. Этот же вертолет доставит тебя к нам. И ты успеешь на обряд. Но, подчеркиваю, только убедившись, что группа Славиной — уже далеко и опасности для нас не представляет. Все ясно?

— Да. Могу я задать вопрос?

— Слушаю.

— Если ситуация все же выйдет из-под контроля — мои действия?

— У тебя есть оружие?

— Да.

— Ты помнишь Устав?

— Да.

— Ты все понял?

— Да.

— Желаю удачи. До встречи.

Не дожидаясь ответной любезности, человек с жестким голосом отключился.

Центр города изменился мало. Тот же уютный скверик у Дворца культуры, кажется, имени Кирова? Ну да, вон и памятник на прежнем месте стоит, совсем неподалеку, возле какого-то присутственного здания с колоннами…

Несмотря на ветер, на скамеечках в скверике сидело полно народу. В основном молодежь. Непременное пиво, сигареты, громкие возбужденные голоса. Мамы с колясками. Аккуратные, чопорные старушки, одетые в теплые пальто и сапоги. Этот скверик и тогда был любимым местом отдыха. Интересно, появилось ли за это время в городе что-либо еще, подобное? Помнится, в то время шли упорные разговоры о том, что морскому городу не хватает набережной, и Оля даже делала об этом сюжет. Построили или нет? Надо спросить у Машки.

Ольга обошла скверик, пересекла проспект, перейдя на противоположную сторону площади, прошла мимо «Арктики» и повернула по узенькой, заставленной машинами улице к старому кинотеатру. Увидела его голубой бок, афиши на фасаде и очень обрадовалась, будто встрече со старым знакомым: сюда они с Лешей несколько раз ходили в кино. Но весь просмотр ограничивался названием и первыми кадрами. Потом они принимались целоваться и не могли остановиться даже тогда, когда в зале зажигался свет, и народ, удивленно оглядываясь на слившуюся в поцелуе парочку, начинал покидать зал.

Ага, вот и второй центральный скверик, тоже очень уютный, зеленый, но, не в пример первому, огороженный массивной чугунной решеткой. В центре — странное сооружение в виде уходящей в небо короткой белой лестницы. Памятник жертвам интервенции. Странный памятник. Причем тут лестница? Что она символизирует? Этого Ольге никто объяснить не мог. Даже Леша.

Скверик со всех сторон запирали дома, ветра здесь почти не ощущалось, а на солнце даже было тепло! Ольга присела на теплую шершавую скамейку, прикрыла глаза. Наверное, просидела она так довольно долго. По крайней мере, солнце, ласково греющее левую щеку, теперь уперлось теплым лучом прямо в переносицу… Кто-то, Ольга слышала, подходил и садился рядом. Шуршала газета, ощущался легкий табачный дым. Потом этот «кто-то» уходил, а через некоторое время место на противоположном крае скамейки занял другой постоялец. Ольга не открывала глаз и ни о чем не думала. Или — ей так казалось? Леша… Конечно, она думала о нем. Заново переживала то самое счастливое свое лето.

Солнце снова сместилось, немножко побуравило правый глаз и вдруг погасло. Сразу откуда-то сбоку и снизу подул ветерок, мгновенно делая благостное сидение на скамейке неуютным и ненужным. Тот, кто уже довольно давно находился рядом, громко и недовольно закряхтел. Ольга приоткрыла ресницы и увидела в полуметре от себя сухого, как мумия, старика. Незнакомец сидел неестественно прямо, опираясь сильными крючковатыми руками на красивую резную палку. Его профиль, который могла наблюдать Ольга, был медально горделив, даже заносчив. Старик вдруг повернулся. Не головой, а всем прямым туловищем. Будто между нижней и верней частями его тела существовал специальный шарнир.