Виктория Гетто - Волк. Молодость.

Саури внезапно шевельнулась во сне, застонала, и я тут же оказался возле неё. Осторожно обнял. Девушка затихла. Вновь простонала, и, не зная, что делать, просто обнял и тут же ощутил, что она расслабилась. Посидев немного, захотел отпустить, потому что дела не ждут, но личико исказилось ужасом, и пришлось снова взять её на руки…

…Люди трудятся не покладая рук и, не разгибая спин. Возводится новая крепость, которая запечатает проход из Рёко наглухо. Уже возведены фундамент и часть стен. Пришли новые крепостные пушки, подошли новые части. Большая доля ветеранов демобилизовалась, ну а я сдал свои дела новому коменданту района и отправляюсь в Ниро. Со мной едет мой десяток охраны. Положено по статусу. Хоть я и демобилизовался, но дела мне ещё предстоят большие, и, как имперский заслуженный воин, боевая десятка будет при мне до самой смерти. Или отлёта. Хотя о последнем ребята не знают. Вчера мы устроили прощальную вечеринку. Посидели в моём шатре, недолго, правда. Льян не было. Как и Рурга. Остались лишь братья Торо, да Марк Стор. Слегка выпили, вспомнили павших, демобилизовавшихся. Потом разошлись. Мне предстоит дальний путь, ну, как дальний. Почти две сотни километров верхом. Это четыре дня пути. А ребятам рано утром подъём и продолжение стройки. Рёсцы больше не дёргаются, и граница пока спокойна. Вроде как даже ждут гонца от Ымпа с предложениями мира. Хвала Богам, что, наконец то, на истерзанной гражданской войной и интервенцией земле Фиори наступит спокойствие…

Беззвучно открывается дверь в спальню, и на пороге появляется Рорг. Удивлённо смотрит на меня, и я, качнув головой, подзываю его к себе:

— Только тихо, хорошо.

Мужчина согласно прижимает палец к губам, и я ему шепчу:

— Нужно сварить бульон. Желательно, куриный, или из какой другой птицы. Только не дикой. Отправь кого‑нибудь из наших в ближайшую деревню — пусть поищут прежних слуг, но не всех: кузнеца, конюхов, швей. Остальных лучше набрать новых. И поскорей.

Сержант кивает в знак согласия, и я продолжаю:

— Надо срочно прибрать замок, посмотреть, что осталось, чего не хватает. Проверить сокровищницу и кладовые, с оружейней, и если найдёте что непонятное — сразу звать меня, но не трогать самим. Целее будете. Далее — ещё проверь, что у нас с продуктами и топливом. Похоже, придётся сервов нагружать работой.

— Командир, а с ней что?

— Выживет. Но сейчас очень плоха.

Рорг снова смотрит на завёрнутое в покрывало худенькое тельце у меня на руках, потом шепчет:

— А кто она? На императрицу очень похожа…

— Её соплеменница…

И спохватываюсь, пытаясь исправить ошибку:

— Она на языке её Величества разговаривает. А что кожа и уши — тоже, видно, болела Биномом Ньютона. Только не биквадратным, как Ооли Прекрасная, а простым, квадратичным.

— А! Понятно.

Облегчённо, но всё же шёпотом, выдыхает сержант. Затем кивает и выходит. Несмотря на свои размеры, очень крупные для фиорийца, и средние для людей, передвигается он удивительно бесшумно. Снова пытаюсь отпустить саури, и опять — гримаса страза на лице, и даже слёзы сквозь плотно сомкнутые веки. Боги, кто знает, чего она только не перенесла за время в плену…

…Несмотря на её худобу, у меня начинают затекать руки, но тут снова появляется Рорг в сопровождении старшей из служанок, несущей на подносе чашку с ароматно пахнущим бульоном и горкой ломтей свежайшего хлеба. Значит, пора будить. Тихонько дую её в макушку:

— Девочка… Девочка, просыпайся. Надо покушать. Ау, малышка…

Она вдруг дёргается с силой, которую невозможно представить в теле, перенёсшем столь длительную голодовку. Распахивает глаза, в которых плещется смертельный ужас, вскрикивает, и я со всей силой стискиваю её в своих объятиях, чтобы не уронить:

— Всё, малышка! Всё! Успокойся! Я же обещал, что больше ничего страшного с тобой не случится!

Саури замирает, потом её огромные глаза проясняются, и вроде бы в них проявляется узнавание.

— А?

Всё. Пришла в себя. Очень бережно опускаю её на кровать, пододвигаю к высокой деревянной спинке, подкладываю под спину девушки подушки, поправляю покрывало и шкуру.

— Ну что, очнулась?

Она с трудом кивает. Потом спрашивает:

— Что?

— Тебе надо поесть. Сварили кайе*, это лучшая пища для тебя сейчас. В твоём состоянии.

(* - суп, саури)

Беру поднос у служанки, усаживаюсь рядом с ней, зачёрпываю первую ложку, пробую сам — нормально. Чуть дую, потом аккуратно начинаю кормить девушку. Она жадно глотает, оживая буквально на глазах. Единственное, чего я боюсь, что её снова вырвет, но, Хвала Богам, обходится без приключений. Наевшись, саури смотрит на меня осоловевшим взглядом. Снова засыпает? Да. Перекладываю её в нормальное положение.