Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 2. Победить на трех мирах. Тау — ноль. Полет в навсегда

Федоров замолчал, и было такое ощущение, что это не человек закончил пояснения, а отключился магнитофон.

— Разве у нас нет никаких средств контроля за направлением полета? — спокойно спросил Реймонт.

— Есть, есть, конечно, — поспешно вмешался Будро. — Режимом работы акселераторов можно управлять. Мы можем заглушить и включить любую из четырех трубок Вентури — то есть лететь не только вперед, но и в любую сторону. Но как вы не понимаете… в какую бы сторону мы ни летели, мы не можем отказаться от ускорения, иначе погибнем!

— Ускорение навсегда, — резюмировал Теландер.

— По крайней мере, — прошептала Линдгрен, — мы останемся в галактике. Будем, словно небесное тело, вращаться вокруг ее центра.

Она перевела взгляд на перископ, и все поняли, о чем она думает: там, за занавесом незнакомых голубых звезд, черноты и межгалактических течений, их ожидало вечное изгнание.

— Хотя бы состаримся в окружении солнц. Пусть нам никогда больше не суждено ступить ни на какую планету.

Лицо Теландера покрылось сеткой морщин.

— Как же я могу сказать об этом людям? Как?

— Надежды нет, — проговорил Реймонт, и это прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.

— Никакой, — отозвался Федоров.

— Но мы можем продолжать жить и довольно-таки долго, если только не сойдем с ума, — сказал Перейра. — Биосистемы и аппараты органического синтеза в порядке. На самом деле мы можем даже повысить их производительность. Не стоит бояться ни холода, ни жажды, ни удушья. Безусловно, замкнутый экологический цикл эффективен не на сто процентов. Мало-помалу системы начнут приходить в негодность. Но очень медленно. Космический корабль — это не планета. Человек не такой гениальный конструктор, как Господь Бог. — Перейра вымученно улыбнулся. — Детей заводить я бы не рекомендовал. Им придется дышать воздухом, насыщенным ацетоном, и при этом обходиться без таких жизненно важных микроэлементов, как фосфор, да еще и задыхаться от запаха ушной серы, мучиться от пупочных грыж. Но даже в самых безнадежных обстоятельствах из наших систем мы сумеем выжать лет пятьдесят.

Линдгрен, глядя в переборку так, словно что-то видела сквозь нее, проговорила жутким голосом:

— А перед тем как последний из нас умрет, мы должны будем задействовать автоматическое отключение. После нашей смерти и кораблю незачем жить. Пусть излучение делает свое дело, пусть сила трения разорвет обшивку в клочья, и пусть эти клочья летят, куда им вздумается.

— Зачем? — спросил Реймонт.

— Разве непонятно? Мы полетим по кругу, непрерывно поглощая водород, двигаясь все быстрее и быстрее, непрерывно снижая тау… Пройдет тысяча лет, и мы будем непрерывно наращивать массу. Это может кончиться тем, что мы уничтожим галактику.

— Нет-нет, до такого не дойдет, — возразил Теландер. — Я видел расчеты. Как-то раз кто-то поинтересовался, что будет, если двигатель Буссарда выйдет из строя. Но, как отметил господин Перейра, людям тут ничего не поделать. Параметры тау должны будут составить что-то около «десять в степени минус двадцать», прежде чем масса корабля приблизится к массе небольшой звезды. А вероятность столкнуться с более массивным объектом, нежели туманность, для нас крайне невелика. Кроме того, мы знаем, что Вселенная конечна как во времени, так и в пространстве. Еще до того, как величина нашего тау уменьшится до таких показателей, Вселенная перестанет расширяться и погибнет сама по себе. Мы погибнем, это так. Но космосу мы ничем не грозим.

— Как долго мы проживем? — спросила Линдгрен и не дала Перейре даже рта раскрыть. — Я не в потенциальном смысле. Если вы говорите — пятьдесят лет, я вам верю. Но я думаю, что через год-два\мы либо начнем отказываться от пищи, либо перережем себе глотки, либо все-таки решим отключить акселераторы.

— Этого не произойдет, если мне удастся помочь, — буркнул Реймонт.

Линдгрен враждебно поглядела на него.

— Неужели ты способен продолжать жить? Какой смысл? Будучи изолированными от людей, от живой Земли, от всего сущего?

Реймонт ответил ей спокойным, сдержанным взглядом. Его правая рука крепко сжимала рукоять пистолета.

— Что, нервишки сдали? — усмехнулся он.

— Пятьдесят лет внутри этого летающего гроба! — обреченно воскликнула Линдгрен. — А снаружи сколько времени пройдет?

— Успокойся, — проговорил Федоров, подошел к Линдгрен и обнял ее за талию. Она припала к его груди, тяжело дыша.

Будро так же сухо, как до него Теландер, сообщил: