Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 2. Победить на трех мирах. Тау — ноль. Полет в навсегда

Они долго лежали молча, хотя радионаушники были включены. Реймонт слышал дыхание Айлинь и стук собственного сердца.

— Чарльз, — позвала она его наконец.

— Да, — отозвался он негромко и спокойно.

— Мне было хорошо с тобой. Как бы мне хотелось прикоснуться к тебе…

— Мне тоже.

— Можно потребовать. Позволь мне коснуться твоей души. — Реймонт так растерялся, что не сумел ответить. Она продолжала: — Ты никогда не раскрывался полностью. Думаю, я не первая женщина, кто говорит тебе такое.

— Ты права, — ответил он, и она по его голосу поняла, что ему непросто было в этом признаться.

— Уверен ли ты в том, что ты вел себя правильно?

— Что тут объяснять? Мне не по душе типчики, которых только то и занимает, что их собственные маленькие неврозы. Вселенная так громадна.

— Например, ты никогда не рассказывал о своем детстве, — сказала она. — Я тебе о своем все выложила.

— Считай, что я тебя пощадил, — фыркнул Реймонт. — Ничего хорошего на нижних уровнях Полиюгорска не было.

— Я слыхала о том, какие там были условия. Но никогда не могла понять, как могли допустить такое.

— Власти Надзора были беспомощны. Никакого вмешательства во внутренние дела. Местные людишки оставались чересчур нужными, для того чтобы их можно было просто взять и скинуть. Что-то вроде военных диктаторов в твоей стране, пожалуй, или «Леопардов» на Марсе, до того как там началась буча.

Из Антарктики еще можно было выкачать уйму денег — так думали те, кому было наплевать, что запасы ископаемых истощены до предела, что того гляди погибнет окончательно местная фауна и флора, будет безвозвратно утеряна сама ледяная первозданность материка… — Реймонт запнулся, почувствовав, что повысил голос. — Ну, что об этом теперь говорить! Все позади. Интересно, удастся ли людям повести себя иначе на бете Девы? Сильно сомневаюсь.

— А с каких пор тебя стали волновать подобные вещи? — спросила Чиюань.

— Ну, во-первых, я должен сказать «спасибо» моему учителю. Отца моего убили, когда я был еще совсем маленький, а когда мне исполнилось двенадцать, мать уже просто изнемогла в борьбе за жизнь. Но был там у нас один человек, мистер Меликот, абиссинец — не знаю, долго ли он протянул в нашей треклятой школе, — но он жил ради нас и ради того, чему нас учил, и мы чувствовали это, и наш разум мало-помалу просыпался… Не знаю, был ли я его любимчиком, выделял ли он меня. Но я стал много думать и читать, а потом — говорить и делать, и из-за этого угодил в беду, и пришлось мне уматывать на Марс… не будем говорить, как именно… Да, пожалуй, я таки был его любимчиком, если уж на то пошло.

— Вот видишь, — проговорила Чиюань, улыбаясь под стеклом шлема. — Не так уж трудно сорвать с себя маску.

— Это ты о чем? — удивленно спросил Реймонт. — Я просто пытался честно ответить на твой вопрос, вот и все.

— Очень скоро мы все можем умереть. Может быть, ты и согласился ответить мне именно поэтому. Как это похоже на тебя, Чарльз. Я начинаю многое понимать, начинаю видеть человека за ответами на вопросы, на бесчисленные «почему». Почему про тебя говорят, что ты честен и небогат, например.

Почему ты так часто угрюм, почему не любишь красиво одеваться, хотя выглядел бы просто великолепно в модной одежде, почему ты так старательно прячешь свое настоящее лицо за принципом: «Идите своей дорогой, если не хотите идти моей», отчего просто мурашки по. спине бегут, честное слово, и…

— Погоди! Развернутый психоанализ? И все на основании нескольких фраз о детстве?

— О нет, что ты. Это было бы смешно. Но многое мне стало ясно — из одного того, как ты рассказывал. Одинокий волк в поисках логова.

— Хватит!

— Ладно. Я счастлива, что ты… Нет, больше не буду, если только ты сам не захочешь… — Чиюань замолчала, а потом заговорила совсем о другом: — Как я скучаю по зверюшкам… Даже не думала, что буду так скучать. У родителей жили карпы и певчие птички. У нас с Жаком в Париже был кот. Пока мы не улетели так далеко от Земли, я даже не догадывалась, какая это важная часть жизни — животные… Пенье цикад летней ночью, бабочки, колибри, рыба, выпрыгивающая из воды, воробьи на улицах, лошади… у них бархатные носы и такой теплый запах… Как думаешь, на Третьей бете будет что-нибудь похожее на земных зверей?

Удар.

Удар, который вся система защиты корабля стремилась отразить быстро и эффективно.

Пассажиры почувствовали резкое изменение силы тяжести. А еще — комок в груди, поднимающийся к горлу. В глазах потемнело. Выступил пот, бешено заколотилось сердце. И корабль отреагировал на столкновение почти как живое существо. Скрип. Треск. На такие удары он не был рассчитан. Система защиты «Леоноры Кристин» была не слишком массивна (все из-за экономии веса), но она трудилась вовсю: отделяла атомы водорода, соединенные с атомами азота и кислорода, отгоняла от корабля частички пыли, превратившиеся в метеороиды. От скорости облако вытянулось в длину, стало тонким, и корабль прорвался сквозь него за несколько минут. Но вся беда была в том, что в момент столкновения туманность относительно корабля уже не представляла собой облако. Нет, теперь это было нечто наподобие прочной стены.